Страница 47 из 64
Признаться, хотелось плакать. Рвать, метать, бить посуду, закатывать истерики. Делать всё, что угодно, не задумываясь о последствиях, лишь бы объект страсти меня заметил, а не ходил подле меня с непроницаемым лицом. Первая любовь такая пылкая, что затмевает голос разума, и я сама себя не узнавала в восторженно глядящей на мужчину девчонке, сердце которой заходилось, стоило лишь увидеть, подумать, почувствовать его рядом... Я думала, что умру. Что сердце разорвется на мелкие кусочки, и я уйду вслед за супругом. Но, истошно прорыдав три ночи к ряду в подушку, будто очнулась ото сна. Зачем мне привлекать его внимание и что-то выдумывать – я же и без того постоянно на виду, маг сам ходит за мной, как привязанный, охраняя неведомо от чего. Мне нужно его присутствие? Так он всегда рядом, только руку протяни.
От этих рассуждений стало невероятно спокойно и легко – легко смотреть, общаться, прикасаться. Без дрожи, без тугого узла в животе, без страха чужой насмешки над моими чувствами. Волнение осталось, но скорее приятное, какое-то предвкушающее. Может, не так уж и страшна безответная любовь, как пишут в мелодраматических романах?
Но книги, к сожалению, кроме вымысла несли в себе и толику правды и жизненного опыта, которого у меня еще не доставало для верной оценки происходящего.
Как впоследствии выяснилось, любовь-то, может, и не страшна сама по себе, а вот любимый в качестве строгого учителя – очень даже. Оказалось, что смерть графа не перечеркнула планов – я по-прежнему занималась премудростями придворного этикета с госпожой Сортэн и училась танцам под строгим надзором господина Рошше, вечера всё чаще проводя то в саду, то в обшитом металлом тренировочном зале в западной башне. Диран словно желал слепить из меня свою точную копию, изводя тренировками и немыслимыми заданиями.
– Мы потеряли много времени, – отмахивался маг на мои слезные просьбы умерить темп и дать хоть пару дней отдохнуть от занятий. – Нужно наверстывать упущенное.
И мы наверстывали. Нагоняли какие-то неведомые сроки, стремясь в противовес всем законам природы уложить в сутки куда как больше, чем привычные двадцать четыре часа. Диран подстегивал меня к новым навыкам, будто время поджимало и в любой момент мне пришлось бы выйти на бой. Неизвестность вкупе с нервным напряжением изрядно волновали, но на прямые вопросы о причине столь рьяного желания поскорее вылепить из меня полноценного мага ответа мне не давали, изводя лишь нравоучениями, причем в весьма фамильярном тоне:
– Лучше перестань отвлекаться и настройся. Руку прямее! Да что у тебя с пальцами? Ты же не старуха, чтобы их так скрючивать! Чувствуй поток. Чувствуй, я сказал! Да где опять твои мысли витают?
Мои мысли касались чего угодно, но только не занятия. От мимолетных прикосновений бросало в дрожь, а стоило Дирану лично поправлять мои руки, как те падали обессилившими плетьми. Я краснела, бледнела, прятала глаза и задерживала дыхание, предвосхищая взбучку, но мужчина лишь мирно отходил в сторону, позволяя мне самой разобраться с нужными пассами.
Что ж, держать лицо и скрывать эмоции однозначно не вышло. По мне даже слепой бы заметил, что я стремительно и глубоко по уши вязла во всё нарастающих чувствах. И Диран, разумеется, тоже видел. Но молчал. И не шутил по данному поводу. За одно это я была ему благодарна, преисполняясь к магу ещё большей любовью и теплотой. И, странное дело, чем сильнее становились мои чувства, тем больший отклик я видела со стороны мужчины. Он не пытался скрыться от наивной влюбленной дурочки. Наоборот, давал мне то, в чем я так нуждалась – своё общество.
Я не пыталась навязываться, нет. Скорее, просто безотчетливо искала поддержки и заботы. И словно в ответ на мои невысказанные желания Диран заменил собой графа – во внеурочное время мужчина кардинально менялся, как и его отношение. В его скупых улыбках и дельных советах сквозила практически та же отеческая забота, что ранее исходила от безвременно почившего супруга. Рук мне, правда, не целовали, зато приобнимали за плечи. Странно, но такое, казалось бы, интимное прикосновение горячих ладоней хоть к укрытым тканью платья или шали, хоть к оголенным плечам и рукам, не вызывало привычной дрожи, неся лишь спокойствие и чувство защищенности. Наверное, в этих прикосновениях не обошлось без какой-то ментальной магии, но мне было всё равно. Не думала я, что спустя столь короткий срок смогу не просто привыкнуть к магу, но и доверять, невзирая на все его секреты. И это было не слепое доверие слабого к сильному – я видела, что моя судьба Дирану не безразлична, пускай и выражал он своё отношение... своеобразно.
На тот момент от мужчины мне даже не хотелось большего, достаточно было его заботы и внимания. А остальное... воспоминания о нашем поцелуе в ночи горячили кровь, но вся горячность мигом пропадала, а душу сковывало коркой льда, едва я задумывалась о возможном продолжении. Как человек Диран меня не пугал, да и как маг скорее внушал уважение, а не трепет, но вот как мужчина... я боялась его, себя, своих странных желаний, яркими образами вспыхивающих во снах. Да что говорить, если я страшилась даже признаться объекту страсти в истинных чувствах, довольствуясь тем, что он сам мог увидеть как в выражении лица, так и в читаемых мыслях!
Хотелось остановить время и как следует обдумать – и свою пылкую любовь к магу, выросшую буквально на пустом месте и в самые кратчайшие сроки, и таинственную смерть графа, щедро оставившего мне в наследство замок, – но Диран банально не давал мне времени на размышления, загоняя на тренировках так, что вечерами после ужина я падала в постель и отключалась до самого утра. Будто специально оттягивал момент объяснения происходящего.
Хотя, уже более-менее зная натуру мага, он ничего не делал просто так.