Книга шороха

Аили в ужасе отпрянула от края.

– Они… – только и выдохнула она.

- Видят тебя, хорошо видят, – произнес Ветер. – И не думай, что это сон.

– А что тогда?

Он пожал тяжелыми плечами, от чего загремели цепи и доспехи:

– Между сейчас и нигде.

– Как это?

– Как тут. Это не сон. – Гнусавил Ветер. – Будь тут осторожнее, чем где-либо.

– Да что это за место?! – злобно воскликнула Аили.

– Рудид.

Эр как будто улыбнулся одними глазами и затем растворился во тьме. За ним в черную воронку затянуло черный колодец, человека с факелом, пристань, библиотеку и, наверное, целый мир. И оказалось, что Аили вовсе не спит, а стоит, задумавшись, напротив Рудида, который внимательно и недовольно ее разглядывает. Книга шороха все так же лежала на столе, закрытая и, как заверила себя Аили, прочтенная.

– Ты тут? – отстраненно спросил Рудид, усаживаясь в кресле поудобнее.

Он разгладил спускающуюся на грудь бороду и наклонил голову к правому плечу.

– Где тут? – запоздало откликнулась Аили, ожидая очередного морока.

– Дома, – терпеливо отвечал старик.

– Это настоящее? – спросила она и, не поворачивая головы, поглядела туда, где по стене плясали тени предметов.

Старик пожал плечами и выпятил нижнюю губу:

– А что для тебя настоящее?

Аили потупилась. Ей бы и в голову раньше не пришло задаваться подобными вопросами, а теперь они так и копошились в голове, подобно туче пчел в улье. Как же больно жалили пчелы-ответы. Как же сильно шумели пчелы-вопросы.

– Для меня? То, что можно потрогать?.

Тут же ей вспомнилось поле серой травы, где она впервые встретила Эра. Там колосья бились о ладони, а Эра можно коснуться. Вспомнилась пристань, как свеж и приятен морской ветер. И ожог от прикосновения к книге никуда не исчез.

Видя ее замешательство, Рудид напрягся:

– Но мысли ты потрогать не можешь, а они настоящие. И звезды, и солнце.

– Тогда... Все это, что было как бы во сне – насамомделешное?

Он улыбнулся:

– Ну, ты представь, что научилась видеть, как думают люди, как выглядит их сознание.

– То есть, так всегда было, а я раньше не видела?

– Да.

Аили опустила взгляд и застенчиво поинтересовалась:

– Книги которые жгутся, змеи, сны… Ветер сказал, что всё это – ты.

– Может и я. Ему виднее.

Рудид улыбнулся и велел ей возвращаться в свою комнату, но улыбка почти сразу сошла с его лица, стоило ему заметить тень, запоздало ускользающую за девчонкой. Огромное ленивое пятно черного цвета едва тащилось за звуком ее шагов, цепляясь за щели половиц, ножки столов и стульев.

– Эка тварь, а! – прошептал он, качая головой. – Так и не совладаешь, упорная больно. По такой-то Лето, небось, и плачет.

Тут его вдруг осенила мысль, он схватил перо и бумагу и принялся писать письмо господину Лето Брею с тем, чтобы тот прислал двух поводырей.

* * *

Между неизмеримо длинных книжных стеллажей летала и искрилась на солнце пыль, и, заложив руки за спину, бродило молчание. Раньше здесь бывало больше людей. В Королевскую библиотеку каждую неделю приходили Шелесты. Интересовали их только Книги шороха. Истолкованные сотни тысяч раз, они были бесценны и тщательно охранялись. Когда-то. Им отдали целый зал – ныне пустой и забытый.

"В гречишных полях обитают звери. Гречишные поля посадили люди", – слова Наймарана не давали Королю покоя. До последнего он отказывался видеть себя в этом странном пророчестве.

Вокруг Гарона кружилась пыль, и было так спокойно, что и не существовало, казалось, никакого другого мира, кроме этого. Кроме библиотеки. Раньше, когда Гарон еще был ребенком, библиотека жила и дышала полной грудью, всеми своими книгами пела и говорила, стояла гордая и сверкающая в светлом счастье, как и он сам в те годы. Теперь же дыхание ее стало хриплым и неровным, и книги со стеллажей лишь боязливо перешептывались, иногда чихая пылью и падая на скрипучий пол. С тех пор как время забрало старого хранителя, за библиотекой никто не присматривал, и она превратилась в дряхлую старуху, украшенную потускневшими побрякушками.

– Все не уймешься?

Гарон обернулся. Позади, в нескольких метрах от него стояла, сгорбившись и опершись о полку, Панту. Она криво улыбалась, демонстрируя мелкие зубы.

– Это ты...

– А что так недовольно? – изумилась она и проковыляла к креслу напротив. – Иль не рад? Иль ты, можа, кого другого ждал, попризрачнее?