Страница 242 из 243
– Где я?
– А ты не понял разве? – рука Вельвы взъерошила его пепельный затылок. – Это – твое королевство, маковый король. То, к чему ты шел. Стать главным.
Она обошла его – женщина с меняющимся лицом. Старая Вельва, молодая старуха. Остатки Серебряных ведьм.
– Это ты, Грю, – сипло скрипела она, причмокивая сжатыми возрастом губами. – Человек с Аренора. Сын маковых баронов. Вот тебе твое наследие. Или не думал ты о цене, которую платят все и за всё? К чему стремился, то и получил. Погубил сотни – исчезни сам.
- Ведь это я загадал желание! – он рванул цепи, но тщетно. – Ты обманула меня! Не исполнила.
- Исполнила. Чего бы ты ни пожелал, всё ривело бы тебя сюда.
– Я лишь был приезжим! – оправдывался он. - Хотел лучшей жизни. Лучше, чем даже у местных.
– Вот тебя и захлестнуло, а?
Бабка хитро скалилась, как ощетинившаяся лисица.
– Вот и сын твой оттуда выродился, из болота твоего. Смотрел на отца, да впитал его алчность. Еще большую, чем возможно. Грызет, край твой ухватить пытается и на себя утянуть. Не можете вы друг без друга. Он – душа твоя. Ты – плоть его.
– Я пьян, верно…
– Ты? И пьян? Не смеши. Ты в жизни-то пьян не был. Ты наказан, а не пьян.
Она схватила его за грудки и притянула к себе, к пахнущей старостью и тленом Ведьме, прошедшей сотню раз по сто жизней. Ее крючковатые пальцы разорвали его кожу, ловко пересчитали ребра, скользя в крови, путаясь в венах. Схватили сердце – больное и угасающее, – и вырвали с корнем. Со всем человеческим, что еще теплилось в нем.
Грю падал. Осыпался пеплом к ее отекшим ногам, перегорал и восставал вновь – другим и переделанным. Не собой. Угрюмым и безмолвным. Черным. Ветром в руинах собственного королевства.
– Ты еще сможешь отомстить сыну. Но не увлекайся. Помни, Грю: по твоей вине погибли тысячи и сотни тысяч. По твоей, первый из сотни Черных ветров.
Ведьма грубо притянула к себе его лицо, выгоревшую каменную маску:
– А твой сын будет первым из сотни Шелестов. Безвольным. Дюже много в нем было желаний, да воли. Пора отдохнуть от них.
Она отступила от него, не в силах терпеть жар, исходящий от обугленного тела, и прошептала, бросив на чахлую землю пустую ничтожную тетрадку, коей обратилось его сердце:
– Вы начнете новую Книгу Шороха.