Книга шороха

Она обернулась, но рядом никого не было.

"Показалось?" – подумала она, отгоняя наваждение.

Старик начал хмуриться.

– Ты заговоришь сегодня? – раздраженно спросил он, пожирая Аили гневным взглядом.

– Да, я просто отвлеклась.

Она занервничала, стала ерзать на месте и ковырять пальцы.

– Кто еще там был?

– Эр.

– Он говорил что-нибудь?

– Сказал, что будет помогать, еще что-то про то, что я не смогу без него жить.

Услышав это, Рудид облегченно вздохнул и, расслабившись, едва не сполз со своего кресла.

Он позволил себе широко улыбнуться.

– А ты расскажешь, что это было? – Аили с легким недоверием смотрела на Рудида.

– Что это было? – рассеянно повторил он. – Это была ты. Все это поле, и твои родственники, и Эр.

– Как сон?

– И сон тоже. Как все и сразу.

– Объясни мне. Пожалуйста.

Рудид вздохнул:

– Этого места нет, но оно как бы и есть. Вот, например, твой брат, которого ты встретила, пока спала – не больше, чем воспоминание, которое ты не можешь отпустить. Если бы Эр появился позже, кто знает, может, тебе бы повстречались и другие люди.

– Это не мог быть Иал, – недовольно пробурчала Аили. – Он бы никогда так со мной не заговорил.

Старик желчно усмехнулся ее словам.

– Ну, конечно же, он никогда бы с тобой так не стал разговаривать, – в его словах скользнула издевка. – Только вот ты не забывай, что он продал тебя.

Рудид в упор глядел на нее. Каждое произнесенное слово вбивало Аили в землю. Она ниже и ниже опускала голову и все больше и больше сутулилась, желая врасти в табурет или вовсе раствориться.

 – В этом месте, – он смягчил голос, – живет твое сознание. Это мир разума, сон, ткань, тонкие миры.  И Эр делает его реальным.

– И у тебя такое же?

– Нет, – старик слабо улыбнулся ее вопросу. – Мое похоже на... На библиотеку, где вместо книг – тысячи людей. Все мы разные, и то, что у нас тут, – он ткнул пальцем в свой лоб, – тоже различно. Не все видят это место.

Он потянулся к комоду и снял с него пузатый глиняный бочонок размером с капустный кочан.

– Маковичка, – тихо пояснил Рудид, снимая деревянную крышку. – Тебе без нее теперь никуда. Изгниешь. Мажься перед сном.

Комнату наполнил отвратительный терпкий запах.

– Черный ветер поведет тебя по чужим снам, когда ты научишься доверять ему. Вы будете вечны, пока его проклятие не сожрет тебя. С этого дня сны – реальность для тебя.

Аили недоверчиво посмотрела на Рудида, ожидая какой-нибудь едкой шутки, но он только горько добавил:

– Там ты всегда будешь слышать правду.

Она напряглась, заметив, как изменился в лице старик.

– Зачем ты это сделал? – обиженно насупилась Аили, изо всех сил стараясь удержать слезы. – Зачем эти рисунки, Ветер, сны?

– Шелест, – глубоко затянувшись, Рудид выпустил в воздух облако густого дыма. – Ты будешь Шелестом, как и твой отец.

– Зачем? – не унималась она.

Колдун тяжело вздохнул, потерев указательным пальцем переносицу, и раздраженно ответил:

– Так должно. Так заведено в твоей семье, – старик презрительно фыркнул. – Он не захотел сердце твоего брата. И я взял твое, – держа в правой руке вилку, Рудид чертил по тарелке какие-то буквы и узоры. – Я сделал из тебя Шелеста, потому что так положено. Я съел твое сердце.

После Большого совета

Дже шла по коридорам Дворца. Накануне Мирк велел ей следить за человеком, чье имя он передаст. Раз, по словам Панту, Короля окружают враги, необходимо их вычислить, выяснить слабые места. Раскрыть секреты.

Мальчик-слуга принес имя. 

Омаш.

Солнце слепило, отражаясь в нежной жилистой глади гранитных колонн, освещая парящую в воздухе пыль. Джаху наслаждалась каждым шагом, звук которого поглощали мягкие ковровые дорожки, она получала удовольствие от каждого вздоха, ощущая вкус пыли в горле. Из распахнутых окон веяло прохладной весенней свежестью, сквозняк раздувал тонкий легкий тюль, поигрывая им в солнечном свете, а в саду пели птицы.

Дже неожиданно остановилась. Ей захотелось сохранить в памяти этот идеальный момент: тонкая газовая ткань задавала очертания силуэту ветра. Стоя у окна, Джаху бездумно поглядела на Дворцовый город. Внутренняя крепость столицы, где жили иностранные послы, знатные гости; чиновники имели каждый свою резиденцию для проживания на время Большого совета или празднеств. Разумеется, здешняя жизнь отличалась от жизни внешнего города и Муравейника. Чище, богаче, наряднее, ярче, вкуснее и, конечно же, благороднее.