Страница 25 из 65
Боже. Что же меня ждало впереди? Как он будет это делать? Как я смогу это пережить вообще?
Он свистнул ремнем и снова ударил им по голой спине. Как орудием для инквизиторских пыток.
– А-р-р-р-р! – кусала я подушку и буквально рвала ее зубами от боли. – Черт-черт-черт! Хватит уже! Хватит!
Но Макс и не думал так быстро заканчивать. Он полоснул кожаным ремнем по стене и приготовился пороть меня по новой.
– Еще пара-тройка ударов. Это тебе точно не помешает, – сказал он с азартом и уже собрался выполнить обещание.
Но я напряглась всем телом и заорала:
– ХВАТИТ ИЗДЕВАТЬСЯ!!! ПРОСТО СДЕЛАЙ ЭТО!!! СДЕЛАЙ!!!
Я уже не могла это терпеть. Каждая минута будто прожигала во мне дыру, как это делает тонкое пламя свечи в листе бумаги. Все дрожало и ныло, мне хотелось пойти на что угодно, только бы закончить все это как можно скорее.
Макс бросил ремень на пол и подошел ко мне поближе. Он аккуратно стал коленями на кровать и навис надо мною, предвкушая мои вопли. Нагнулся низко-низко, прикоснувшись грудью к спине, и прошептал:
– Я мечтал об этом восемь лет. Все эти годы, проведенные в тюрьме, я думал лишь об одном – чтобы выйти и сделать это с тобой. Чтобы ты подчинилась мне и кричала так, как не кричала никогда. А я получал от этого истинное наслаждение... Ну так как, готова?
Мне хотелось ударить его чем-то тяжелым и твердым.
– Да сделай это наконец! Я не могу уже терпеть этот кошмар! Не могу, понимаешь?! Не могу и все! Я хочу, чтобы ты просто закончил эти танцы и сделал то, к чему все идет! Сделай, я хочу, чтобы ты это сделал, мать твою! Доволен?!
– Ха-ха-ха! – смеялся он с победным чувством.
– Доволен, подонок, да?! Ты добился своего – я хочу, чтобы ты это сделал! Сделай! Ты меня уже завел! Я хочу просто довести дело до конца – действуй наконец-то! Займись уже своей работой, и мы просто об этом забудем!
Мне было стыдно. Безумно стыдно и гадко понимать, что я говорю такие ужасные вещи. Но вся эта жесткая прелюдия пробудила во мне зверя, настоящую тигрицу, которая хотела кусаться и царапать кожу на любом тигре, что осмелится к ней подойти. И раз уж рядом был вспотевший дикий лев в татуировках, то выбор был сделан. Дело оставалось за малым.
Но Макс меня реально ошарашил. На этот раз его поступок был поистине за гранью добра и зла.
Он поднялся и слез с кровати. Я снова услышала звон его пряжки... там происходило нечто очень странное.
– Макс? Что ты делаешь, Макс? Почему ты медлишь? В чем уже проблема? Ты придумал новый способ меня выбесить?
Он взял свой излюбленный стул и поставил его так, чтобы я могла видеть его, лежа на кровати со связанными руками.
– Я не буду этого делать. И даже не собирался.
Он надел штаны (если вообще их снимал) и вернул ремень на место.
– Что? – не верила я своим ушам. – Ты... это такая шутка, что ли?
Меня начинало зверски трясти. Но теперь не от страха, а от страшного гнева.
– Я не стал бы этого делать, даже если бы ты была последней женщиной на земле и от моего решения зависело будущее людского рода.
– Чего? – не въехала я с первого раза и стала истерически смеяться: – Ха-ха-ха-ха-ха! Боже... что за бред ты несешь?
– Ты чего-то ждала? На что-то надеялась, хотела, чтобы твои мучения увенчались чем-то приятным? Что ж... теперь ты можешь себе представить, что я чувствовал тогда. Когда ты бросила меня подыхать в вонючей тюряге, хотя я ожидал совершенно другого. Я ждал продолжения нашей любви. Но в итоге получил офигенный облом. Просто офигительный облом. И я надеюсь, что теперь ты сможешь хоть на капельку представить, каково было мне...
Он встал и начал тушить пламя свечей – методично ходил от свечи к свече и гасил горящие фитильки, которые могли давать тепло и свет еще несколько часов.
А я лежала и не могла поверить, что он реально так поступил со мной:
– И это все?! – крикнула я, пытаясь разглядеть его в другом углу комнаты. – Серьезно?! Ты столько измывался надо мной, чтобы взять и вот так вот бросить связанной и в нижнем белье?! После всех этих садо-мазо?! Ты реально такой долбанутый, что сделаешь это?! Даже не воспользуешься мной и просто бросишь в одиночестве?!
Макс потушил все свечи и выключил гирлянду – светить продолжала лишь тусклая лампочка на стене.
Он нагнулся к моему уху, чтобы сказать напоследок лишь одно:
– Ты мне противна... И как человек. И как женщина.
Эти слова повергли меня в такой сумасшедший шок, что я просто не могла смолчать и стала стрелять едкими словами, как живой пулемет.
– Ах это я тебе противна?! – просто разрывало меня от гнева. – Да это ты мне гадок до рвотных позывов! Я просто мечтаю увидеть твое имя в некрологе! Ты противен мне и как мужик, и как человек, и как... как... СВОЛОЧЬ!!! – визжала я уже нечеловеческим голосом. А он молча смотал гирлянду в узел и засунул ее в ведро, чтобы уйти и закрыть меня одну в подвале. Словно между нами ничего и не было в этот извращенный вечер. – ТВАРЬ!!! ВЕРНИСЬ И ЗАКОНЧИ ТО, ЧТО НАЧАЛ!!! УБЛЮДИНА!!! БЕЗДУШНЫЙ ПОДОНОК!!! ИМПОТЕНТ!!! ТЫ ПРОСТО ИМПОТЕНТ!!! СРАНЫЙ, ВОНЮЧИЙ ИМПОТЕНТИЩЕ!!!
Он ушел и закрыл за собою дверь. А я рыдала в подушку. Горько плакала от боли. Но не потому, что он хлестал меня или порвал на мне платье. Я рыдала потому, что он не стал этого делать. Он просто мною пренебрег, будто я уродливое существо с помойки. Бесполезный предмет, который хочется оставить в подвале, среди старого хлама, и уже не вспоминать. Потому что он не нужен. Просто не нужен.
Как он мог так поступить – как он посмел мною пренебречь?