Перепутья Александры

- Она на меня дуется, - наябедничала бабка, отодвигая от старшего отпрыска недопитую бутылку водки. – Я фотографию не сумела распознать, а ей, видите ли, приспичило!

- Место знакомое, – я скрестила руки на груди. – Раздражает, когда пытаешься что-то вспомнить и не можешь.

- Ну-ка, покажи, - папа протянул над столом руку.

- Вряд ли ты знаешь, - отмахнулась я, но фото передала.

- Ну почему же? – объявил отец непривычно грустно. – Это старая дача Олега Ильича и Валентины Афанасьевны – твоих дедушки и бабушки со стороны мамы.

Бабка хлопнула себя по лбу.

- И как я не сообразила! Та самая, из-за которой столько расстройства случилось. Я там ни разу не бывала. Ездила с Валей на новую дачу - рядом с Осиново.

- Мы ее потом купили, а тот участок, - объяснил отец мне, - родители твоей мамы получили в молодости. Ольга там все детство провела. Как заканчивалась сессия, они с Валентиной Афанасьевной уезжали за город и жили до сентября. Олег Ильич приезжал на выходные, с боем вырывался из больницы.

Я плохо знала другую бабушку. Валентина Афанасьевна ушла из жизни, когда мне было десять лет.  До самой смерти она преподавала отечественную литературу в университете. Ездила на занятия даже больная. Папа нанял личного водителя и зарплату ему платил из своего кармана. Понимал, что бывшая теща не может бросить студентов. Только работа и давала ей силы. Дома у нее хранились сотни фотографий учеников разных лет. Еще больше бывших и нынешних студентов пришли на похороны. Я с гордостью подумала тогда, какой масштабной личностью была бабуля, раз проститься с ней захотело столько людей.

Подкосил Валентину Афанасьевну третий инфаркт. В семье говорили, что это был вопрос времени. Она давно болела. Сначала потеряла мужа. Потом тридцатилетнюю дочь. Именно из-за ранней смерти моей мамы, бабушка и очутилась одной ногой в могиле во второй раз. А в первый… Наверное, из-за деда.

Но оказалось, нет.

- Всё из-за дачи этой, - папа дотянулся до бутылки. – Участки отобрали в пользу государства. Теперь там городская черта. Целый микрорайон возвели. Бабушка твоя успокоиться не могла. Мол, это ее молодость, ее жизнь. Кончилось дело больницей. Оля тоже расстраивалась. Любила это место. Говорила, столько воспоминаний похоронили под асфальтом.

Папа помрачнел, и бабушка завела разговор о соседях по собственной даче. Но беседа не клеилась из-за нежелания поддерживать ее сразу двумя участницами – мной и Аллой. Молчание мачехи перешло на новый уровень – из обиженного превратилось в тягостное. Я бы на ее месте тоже расстроилась. Слишком мягким становился папин голос, когда он произносил мамино имя. Да, они с Аллой женаты восемнадцать лет, но первая супруга была не бывшей, а той, что «ушла» слишком рано. Это огромная разница.

А я… Я больше ничего не могла обсуждать с родственниками. Мысли занимал Поток и новые, поистине безумные его горизонты, открывающиеся после папиного рассказала о старой даче.

Я попрощалась. Тянуло на свежий воздух. Подышать. Подумать.

- Не пропадай, - велел отец, обнимая меня в коридоре, но вдруг подозрительно сузил глаза и покачал головой. – Я весь вечер думал, что мерещится. Приятный аромат. Откуда?

- Подарили, - растерянно пожала я плечами. Сегодня я воспользовалась духами, присланными Дмитрием. – Что-то не так?

Боже праведный! Неужели разгадка известна не только бабушке?!

- Это любимый аромат твоей мамы.

Вот так, наверное, на людей обрушивается небо. Проламывая череп.

Я не заметила, как вышла из квартиры и спустилась вниз. Очнулась в такси, листая записную книжку в телефоне, бесцельно перебирая имена. Я отчаянно искала, кому позвонить. Поговорить. Не поделиться произошедшим. Нет, ни в коем случае. Отвлечься, отключиться. Да хоть с кем-то из вереницы бывших парней. Главное, выбрать того, кто не успел меня возненавидеть и не станет досаждать в дальнейшем.

После последней новости, я не хотела думать ни о чем. Не могла. Ни о маминых духах, ни о фотографии старой дачи, ставшей Поточным убежищем. Ни о бедной девочке Алисе и женщине рядом с ней, которую Света издалека приняла за меня…

Решение родилось спонтанно.

- Вадим, ты занят?

- Нет, - соврал сонный голос.

- Помнится, ты говорил, что готов стать боксерской грушей. Пришло время исполнить обещание.

- Бить будешь? – хмыкнули на том конце.

- Нет. Только буянить.

- Куда ехать? – не стал сопротивляться тот, кому я давно и крепко была небезразлична...