Страница 77 из 100
- Закройте глаза, - попросил Боря мягко. – Иначе комната с экранами не придет. Она является лишь тем, кому подсказки необходимы. Уверен, вы первая на очереди.
- Определенно, - пробормотала я под нос и зажмурилась.
Что ж, я получила еще одно доказательство, что Боря не столь юн.
Для перехода на таинственный слой не потребовалось грохота пушки. Он втянул нас в полной тишине. Или же просочился под ноги. Я открыла глаза и увидела упомянутые экраны. Четыре экрана. По одному на каждой стене. Большие – от белого пола до небесного потолка.
Ток пробежал от поясницы до затылка и растворился, оставив пустоту в голове. Из нее выкачали все мысли, все светлые воспоминания, сохранив глубокую печаль. Точь-в-точь, что не покидала на протяжении первой зимы после комы. На глаза навернулись слезы. Со всех четырех экранов смотрела хрупкая юная балерина, несправедливо лишенная возможности делать то, что умела лучше всего в жизни. Мне показали четыре Варвары – из разных эпизодов совместного путешествия.
Одна стояла на туманном поле в голубом платье и загибала пальцы на правой руке, беззвучно перечисляя события утра, из которого она попала в Поток. Сейчас я не могла назвать все пункты, но точно помнила, что там фигурировала соседская болонка. Вторая Варвара сидела на полу в комнате с жуткими обшарпанными стенами – будто не краску содрали или обои, а живую кожу. Слипшиеся ресницы дрожали, как намокшие крылья бабочки. Она боялась. Не хотела знать, что скрывает шестая комната, предчувствовала беду. Третья балерина сосредоточенно вчитывалась в длинный пергамент и отмахивалась от упитанного гнома в синей рубаке, настойчиво тянущего ее за подол. Четвертая… Нет! Я отвернулась от четвертого экрана. От лебедя. Прекрасного. Величественного. Несущего в прощальном танце боль, накопленную за десятилетия.
- Это и есть подсказки? – спросила я хрипло.
- Нет. Самое важное начнется после моего ухода. В чужом присутствии это не работает. А пока… пока экраны нащупывают печальные воспоминания.
- Откуда ты все это знаешь? Кто ты?
На мальчика я не смотрела, глаза впились в лицо балерины. Той Вари, что вспоминала, как исхитрилась оказаться в странном закольцованном мире. Взгляд приклеился к ней, словно я пыталась насмотреться на всю жизнь.
- Мне нельзя отвечать.
Я уловила извиняющиеся нотки. Но не стала давить. Не сейчас. Не здесь.
- Что мне делать?
- Ничего. Все получится само собой. Слой даст три подсказки.
- Три желания? Как в сказке? - усмехнулась я, представив хитрого джина, действующего в своих интересах.
- Возможно, - Боря позволил себе улыбнуться. Улыбка получилась недетской. – Запоминайте детали. На их интерпретацию будет время. Александра Викторовна, не жалейте мертвых. Думайте о живых.
Он растворился, будто и не стоял тут никогда. Комната только этого и ждала – погрузила меня в кромешную тьму на несколько секунд, чтобы заново включить экраны. С другой картинкой. Иной историей из прошлого.
Они появились не сразу. Четыре человека на поле. Краски выплескивались медленно, разноцветные ручейки неторопливо сливались в узоры. Как те рисунки в пустой комнате, где мы ночевали с Варей и Михаилом. Я не удивилась, узнав людей. Ожидала увидеть именно их – моих первых спутников. Обескуражило наличие меня самой и нашего неприятеля – Василия Петровича, которого тогда мы считали другом по несчастью.
Я помнила разговор после побега Егорки верхом на Рыжике и не представляла, почему экраны выбрали именно его. Что такого важного предстояло увидеть? Понять?
Сколько растерянности на лицах! Сколько паники в глазах! Варя деловито сводила брови, но дрожащие пальцы выдавали страх. Михаил нервно оглядывался. А я... я почти созрела для побега. Куда? Без разницы. Лишь бы подальше от бесконечных полей и клоунов, подмигивающих нарисованными глазами. Старик солировал. Чувствовал себя спасителем-поводырем. Как мы не заметили, что импозантный дед не проявлял ни капли сочувствия? Слишком сильно хотели верить…
- Что же делать? – разрезал тишину пронзительно-звонкий голос Варвары.
Старик в заговорил наставительно, наслаждаясь ролью.
- Никогда не забывать истину. Поток – подделка. Настоящие здесь лишь мы. Все остальное иллюзия, которую реально разорвать, как паутину.
- Подделка?!
Восклицание Михаила вызвало легкую улыбку. Я могла не смотреть на экран. Отлично помнила выражение лица – обиженно-недоуменное.
- А как же летящая, в смысле летающая лошадь? Она вполне реальная!
Василий Петрович объяснял, качая головой в так речи. О Егоре и причинах, заставляющих мальчика любить закольцованный мир больше реального.
- Так думают многие.
- Только не вы? – мой вопрос вызвал толику гордости. За тон, которым был задан. В шестнадцатилетней девочке, всю жизнь плывущей по течению, просыпалось желание управлять собственной судьбой.
- Не я, - в глазах деда промелькнула неподдельная грусть. - Оглянитесь вокруг. Здесь все искусственное. Настоящее еще там, за чертой, и я мечтаю туда вернуться. Да, я старый человек, много повидал, поездил по свету. Некоторые считают, что и умирать не жалко. Но мне до сих пор не довелось стать дедом. Это случится через несколько месяцев. Считайте меня сентиментальным стариком, но я мечтаю понянчить внука.
Картинка погасла, и голову пронзила глупая мысль, что кусочек прошлого поглотила Пелена. Пока на ровной поверхности набирали силу новые краски, я анализировала обрывок разговора с дедом. Смотреть на цветные ручейки стало противно. Для экранов создание картин прошлого – игра. Если бы хотели помочь, не устраивали бы шарады.