Страница 66 из 100
- Ты считаешь, лекарство плохое? – в огромных глазах Лизы отразилось изумление. – Почему не отменила брату? Мне медсестры сказали.
- Отменю, если Вове станет хуже, - пояснила я раздраженно.
И почему я здесь? Могла бы валяться дома в постели. Жаловаться на жизнь Дуське с Леськой, раз Ритка третий месяц торчит в дурацком лагере в лесу. Трудных подростков перевоспитывает. Мне, между прочим, тоже нелегко! Хочу сама плакаться в жилетку, а не быть ею для других.
- Я поговорю с Алевтиной Ивановной! - объявила Макаровская невеста решительным тоном и грозно шмыгнула носом. – В конце концов, последнее слово за ней. Виталий Федорович Максу не отец!
- Что-о-о? – я чуть со стула не съехала. – Они же похожи, как две капли воды!
- Поэтому матушка не устояла, - съязвила Лиза и пояснила. - Виталий Федорович – дядя Максима, родной брат его отца.
- А… а… настоящий где?
- Сбежал, - поморщилась Лиза. – Максу годика полтора было. Решил, что не создан для семейной жизни. Он в рок-группе играл, мотался по стране, но ни денег, ни славы не добился. Звезда! Через несколько лет еще одну семью завел, но опять сделал ноги. Знаешь, - девушка отвела взгляд, - иногда мне казалось, Макс в него пошел. Потому и бегал от ответственности…
В отделение я возвращалась в крайней задумчивости и налетела в коридоре на Кондратьева. Мой локоть пришелся ему между ребер.
- Глаза протирать не пробовали? – огрызнулся доктор сдавленно.
- Чтобы лицезреть вашу самодовольную физиономию? – скривилась я.
- Ай-яй-яй, Александра Викторовна. И не стыдно?
- А вам? Ябедничать?
С минуту мы смотрели друг на друга в упор. Удивительно, что искры не посыпались и не вызвали знатный пожар.
- Спровадьте вечером сторожевого пса, - велел доктор. – Он в наших делах помеха.
Я вытаращила глаза и раскрыла рот, глядя в спину врачу. Вот интересно: это наглость чистой воды или безумие - думать, что я стану безропотно выполнять указания? Ноги моей не будет в Потоке! Ни за что!
Однако Кондратьев оказался лучшим знатоком психологии. Вечером, кляня себя, я поджидала у порога Макаровской палаты с «волшебным» котельчиком в руках. Вадим был отправлен домой. Не без боя.
- Постарайтесь быть осторожней, - посоветовал врач, заботясь исключительно о собственной шкуре. – Переусердствуете, впадете в кому, а мне доказывать вашему батюшке невиновность.
- Ой, сахарный вы наш, - процедила я сквозь зубы, разминая ладонь перед контактом с Максом. – Не растайте, ради бога.
Кондратьев крякнул, но предпочел удержаться от комментариев. Тяжело вздохнув, я прикрыла веки и отработанным движением подняла руку. Приготовилась ощутить босыми ногами тепло чистого песка и поприветствовать поточную животинку, как вдруг…
- Ого! – я потерла пылающие виски и поняла, что сижу на полу в палате Макса.
Миновать барьер не вышло, зато круговорот обрывочных воспоминаний мне показали с избытком. Покруче, чем до коктейля. Четче и красочней. Самым ярким образом стала фотография мужчины с маленьким мальчиком на руках. Однажды, соприкоснувшись с сознанием Максима, я видела ее мельком. На этот раз сумела разглядеть лица и не сомневалась, что это Макаров с родным отцом.
- Проделки старика? – нахмурился Кондратьев. Ему не понравился исход новой попытки.
- Не знаю, - я гневно посмотрела на Максима, будто он был виновен в неудаче. – Не хватило сил миновать черту.
- Значит, дело в ваших эмоциях, - насмешливо вынес вердикт завотделением. – Больше ничего не изменилось.
Я охнула. Голову пронзила шальная догадка.
- Так уж и ничего? – я прожгла взглядом ухмыляющееся лицо доктора.
- Вот пропасть! – бледнея простонал Кондратьев.
Отталкивая друг друга, мы ринулись в палату к Вовочке – последнему больному, проходившему экспериментальное лечение. Удивительно, что дверь не вышибли и в коридоре ничего не повредили, пока неслись азартным галопом в такт. Благо дежурить в ночь вышла Люба. Но и она, привыкшая к своеобразию наших отношений, разинула рот, ошалело наблюдая, как мы проскакали мимо сестринского поста.
Дверь в Вовину палату тоже осталась на месте чудом. Как и мои конечности. Эскулап тормознул в последний момент, и я, чтобы второй раз за день не налететь на него, взмахнула руками. Приложилась левой кистью о косяк, не устояла, и неприятно впечаталась в пол правым коленом. Вздернутый нос всенепременно бы оценил идиотизм ситуации – я, как верная подданная, преклоняюсь у его ложа.
- Живы? – спросил доктор. – Работать сможете?
- Идите вы… в пень, - выбрала я более мягкое направление движения, нежели собиралась изначально.
При одном взгляде на блаженное лицо сводного братца, я испытала гнев, позабыв о пульсирующей боли в руке и ноге. Ух! Наверняка, веселится в Потоке и моего коня позаимствовал. Глупо, но мне вдруг захотелось, чтобы Рыжик больше не возил никого по небу.
- Так и будете изображать памятник? – напомнил о своем присутствии врач.
Я промолчала. Поспешила доказать пакостнику, что наш препарат действует. Пусть не так, как планировалось. Моля небеса – настоящие и Поточные – о помощи, я приготовилась к переходу. Ответ высших сил не заставил ждать, барьер на пути не встретился. Ноги погладил песок «закрепленного» пляжа. Рыжик приветливо дунул в лицо. Кивнул на спину и покорно распластался передо мной.
- Прости, но сегодня я сама, - извинилась я и громко потребовала у неба, как это делала шесть лет назад, разыскивая Варвару. – К Вове! Немедленно!
Пушка оглушительно выпустила заряд. Земля сбросила меня, как тряпичную куклу. Миг, и я нелепо покатилась по траве из-за собственной неуклюжести: умудрилась при приземлении встать босой ногой на длинный подол.