Страница 13 из 100
А что я, собственно, могла? Велеть небесам отправить нас на очередной слой, где поджидали новые мутанты? Не лучший вариант. Хотя…
Но Михаил опередил.
- Хочу в другой мир! Сейчас же!
Приказ громом прокатился по полю. Раздался звук, как от выхлопной трубы, и стряслось самое страшное: Михаил растворился в воздухе. Переместился. Без меня. Мы с пушкой замерли, разглядывая пустоту, засосавшую парня. Она озадаченно, я, едва сдерживая крик. Каким бы несуразным ни был спутник, остаться одной в стократ хуже.
Оружие-мутант очнулось быстрее. Развернулось, направляя ствол в мою сторону. Времени на размышление не осталось.
- На другой слой! Куда угодно, только отсюда!
С приказом я погорячилась. Небеса выполнили его незамедлительно, но отправили вовсе не туда, куда угодно. Приземлили на четвереньки в парке иллюзиониста Дунайского, аккурат у качающейся куклы – нос к носу. Заглянув в полусумасшедшие голубые глаза клоуна, я поняла: рассчитывать на встречу с Михаилом или Варей не стоит.
- Как дела? – поинтересовалась кукла, придав лицу невинное выражение, но подвели нарисованные губы - осталась тень усмешки.
- Значит, корова и пушка твоих рук дело? - я догадалась, кому обязана незабываемыми впечатлениями.
- Не моих, а человеческих, - парировал клоун, наклонившись вперед.
Ясно. Циклопа и оружие на колесах вечно подмигивающее наваждение не создавало. Но знакомству с ними определенно поспособствовало.
Я огляделась. В парке ничего не изменилось со вчерашнего дня. Все те же качели с каруселями и праздная толпа. Звонкий голос зазывалы приглашал публику в шатер к иллюзионисту. Во второй раз призыв не вызвал панического ужаса, однако неугомонные мурашки вышли на старт и приготовились к забегу на длинную дистанцию.
- Зайдешь? – клоун издевательски изогнул левую бровь.
Ответом надоедливой кукле стала гримаса отвращения.
- Отсюда! Живо! – скомандовала я, топнув ногой, и показала клоуну язык.
Душа пустилась в пляс. Передо мной возник девятиэтажный дом из красного кирпича в окружении кленов. Мой дом! Я жила здесь с того дня, как меня в виде свертка, перевязанного розовой лентой, привезли из роддома. Бабушка раз сто пересказывала историю, как дед закатил пир для всего двора, напоив соседей шампанским, и нанял профессионального фотографа с кинооператором - настоящая роскошь в то время. Но чиновник высокого ранга, как мой дед, мог позволить отметить появление первой внучки с размахом.
К родному подъезду я ринулась с победным криком, от радости не замечая, как сторонятся меня прохожие, а птицы, кружащие в небе, меняют направление.
Первый подъезд, второй, третий. Сердце бешено стучало, отсчитывая секунды, приближающие к желанной цели. Но ликование разлетелось на миллиарды осколков у четвертого крыльца. Стремительно распахнулась дверь и ударилась о стену, сбивая куски красного кирпича. Увидеть себя со стороны – зрелище не для слабонервных. Но я не закричала, не грохнулась в обморок. Медленно опустилась на асфальт и проводила другую меня долгим бестолковым взглядом.
О, да! Меня! Выскочившую в памятное утро из дома после ссоры с Бастиндой. В джинсах и зеленой ветровке. С пылающими щеками и гневом в черных глазах.
Значит, не дом. Очередное издевательство клоуна. Или самого Потока.
Как там сказал Василий Петрович? Подделка?
Не дом. Лишь воспоминание.
Воспоминание?!
- Стой! - велела я себе, осознав важную вещь.
Да, я не вернулась домой, но получила шанс выяснить, как загремела в Поток.
Увы, ноги объявили бойкот. Так бывает – во сне. Ты бежишь, прикладывая неимоверные усилия, подпрыгиваешь, отталкиваешься от земли, как от трамплина, но все равно двигаешься не быстрее заторможенного робота. Воздух уплотнился. Приходилось помогать себе руками, раздвигать воздушные массы, как пловец воду.
Добраться до угла дома удалось чудом. Другая я ждала автобус, насупившись и сжав кулаки – того гляди, дым из ушей повалит. Интересно, куда я собралась? К бабушке? Или к Рите? Лишь им двоим я могла пожаловаться на Бастинду с Вовочкой.
Моя бабка – Галина Дмитриевна Корнеева - и раньше слыла дамочкой мировой, старушкой язык назвать не повернется. После кончины деда – Валерьяна Гавриловича - общаться с ней и вовсе стало удовольствием. Меня деспот-дед боготворил, ни разу голоса не повысил, остальных держал в ежовых рукавицах. Противиться авторитарной власти не смел никто, кроме старшего сына Виктора - моего отца. Двое других взрослых отпрысков (дядя Коля и дядя Леша) неукоснительно выполняли распоряжения грозного родителя, как в бизнесе, так и в повседневной жизни. Папа же сошел с выбранной для него дороги в юности. Годами сводил общение с дедом к минимуму. Если б мог, вычеркнул бы его и из моей жизни.
Я осознала, какое сильное давление дед оказывал на членов семьи лишь после его смерти. Со дня прощания на кладбище прошло три месяца, а родственников подменили. На семейных обедах, которые с незапамятных времен устраивались раз в две недели, никто больше не сидел натянутый, как струна. Посыпались шутки, зазвучал смех. Бабушка, всю жизнь ходившая с сурово сжатыми губами, расцвела и помолодела, а заодно проявила небывалые познания в молодежной моде и музыке. Сходила со мной на концерт популярной группы втайне от папы, на дух не переносившего подобные мероприятия, считая, что новые музыкальные направления дурно влияют на неустойчивую подростковую психику.
Со вторым «доверенным лицом» в войне с Бастиндой - Ритой Лукониной мы прежде сидели за одной партой и жили в соседних домах, но два года назад лучшая подруга переехала и перевелась в новую школу. Однако крутые перемены не стали поводом для прекращения дружбы. Мы ездили друг к другу в гости по выходным, в будни часами висели на телефоне, пока кто-то из взрослых, грозя всяческими карами, не требовал освободить линию.