Надоевшая

— Это называется зависть, Дэнчик, — не удержалась, и съязвила я, естественно, схлопотав за такую наглость по лицу. Впрочем, меня даже порадовал этот пока не проявившийся фингал под глазом: он означал, что я попала в точку. Сделал гадость — сердцу радость, помирать — так с музыкой и так далее и тому подобное. В общем, это была увенчавшаяся успехом попытка стереть ухмылку с его грязной физиономии. Денис, правда, продолжил свой рассказ так, словно я его и не перебивала.

— Так вот, меня всегда это бесило. Но долгое время я ничего не мог с этим поделать. До того момента, как мне пришло решение. Тогда я оставил в почтовом ящике его папаши записку, где говорилось, что его родные и близкие ответят за то, какая он поганая мразь. И сынку его примерно то же самое отправил. Они не приняли полученные письма всерьез, просто посмеялись над ними, как я понимаю. Только вот все изменилось, когда эта баба, его жена, Белоусова-старшего, попала в аварию на абсолютно ровном участке дороги. Не буду тебе рассказывать, как я это сделал, но это был я, можешь не сомневаться. Потом досталось одной из секретарш, которая дружила с твоим любовничком, у нее «случайно» сгорел дом, и каждый раз я оставлял им записки, напечатанные на компьютере. После секретутки они поняли, наконец, что они не нравятся кому-то конкретному, и этот «кто-то» задумал мстить. Думаю, тогда-то мелкая мразь Максимка и решил избавиться от тебя и Розы, для вашего же блага. Идиот! Когда Марина перешла к нему на работу, у нее оказался доступ к гораздо большему количеству информации. Можешь себе представить, как я обрадовался?

— Как… как ты вообще ее нашел? — попробовала я задать крайне интересующий меня вопрос. Агатов торжествующе ухмыльнулся, явно радуясь, что завладел моим вниманием.

— Она сама меня нашла. Как — не знаю, но она оказалась крайне ценным приобретением. Даже тогда, когда она работа в доме Стаса, я постоянно узнавал у нее полезнейшую информацию. Например, примерное расписание старой шлюхи, которую Спайк называет своей матерью. А уж после того, как она перешла к нему… Если бы не это, тебя бы здесь не было. Я верил байке про оказавшееся слишком слабым здоровье, которую они скормили школьному руководству. Вернее, поверил бы, если бы не Марина. Чудесная девушка. Хочешь знать, что я с тобой сделаю, кстати? — на сей раз ухмылка была плотоядной.

Я устало вздохнула, скрывая за этим лихорадочное обдумывание так неосторожно выболтанной этим ублюдком информации. Сам ублюдок нетерпеливо тряханул меня, схватив за плечи. Для этого ему пришлось снова встать со своего «трона», что несколько снижало накал пафоса, но, похоже, ради того чтобы указать мне на мое место он был на это готов. Пришлось отвечать.

— Предположим.

— Я хочу точного ответа.

— Хорошо, хочу, — с почти нескрываемым раздражением согласилась я. Верилось в происходящее все меньше и меньше.

— Отлично, — парень просиял, — именно это я и хотел от тебя услышать. Для начала мы…

Усилием воли я просто выключилась из происходящего, вместо того, чтобы слушать этого ударенного на голову, я задумалась о своем. Он, ослепленный собственным эгоцентризмом, ничего не заметил. Чем больше я на него смотрела, тем больше понимала: его кто-то надоумил на все это. Кто-то, имеющий реальную власть, деньги и зуб на Белоусова-старшего, не желающий при этом пачкать руки самостоятельно. Агатов был марионеткой, которой кинули кость в виде возможности отомстить. Именно этот человек, кто бы он ни был, прислал к нему Марину, которая, скорее всего, работала на него еще в тот момент, когда устраивалась домработницей к Стасу. Именно он поставлял ему людей. Взрослых, сильных и обученных. И именно этот человек был на самом деле опасен, а не гороховый шут, возомнивший себя мстителем, коим являлся Денис.

По-другому все просто не сходилось. Смысл в происходящем терялся окончательно, если даже позволить себе предположить: Агатов допетрил до идеи поэтапной мести всем и вся сам. Ну, то есть он наверняка об этом мечтал, засыпая перед школой, может, ему это даже снилось в особенно приятных с его извращенной точки зрения сновидениях, но у него бы просто не хватило ресурсов все это вытворить. Откуда, трахни его конь, у этого такого же нищего как и я малолетнего уголовника деньги на устроение всего этого?! Откуда люди, откуда эта дача и доступ к ней, откуда, в конце концов, средства чтобы платить Марине?! У этого всего обязан был быть источник, и этим источником был кто-то влиятельный и богатый. Если бы я могла сейчас в мгновение ока перенестись к Спайку домой, я бы посоветовала им с отцом искать врагов среди «высшего общества» нашего города. Только вот я не могла и это ужасно угнетало. Вероятно, больной кретин именно на это и рассчитывал. Не на возможность сделать выводы, конечно. На то, что я буду терзаться неспособностью рассказать обо всем, что узнала.

И я терзалась. И ненавидела его со всем пылом, на который была способна. Потому что, если он говорит правду, то это он виноват в пережитом мной в заброшенном классе унижении. Виноват не меньше Спайка. А помимо этого, виноват в покушении на убийство человека, к которому я отношусь с изрядной симпатией и теплом, и в том кошмаре, что я пережила несколько месяцев назад. Интересно, он сам додумался или его надоумили на то, первое покушение? Впрочем, не имеет значения. Объект моих мыслей вырвал меня из них, начав расстегивать жилетку, и лезть грязными руками под майку. Момент, когда он расстегивал куртку я умудрилась упустить. Я завизжала от отвращения, и инстинктивно попыталась отпрянуть от него, но, поскольку была привязана к стулу, то вместо этого просто упала вместе с ним и Агатовым.

Стул и Денис вдавили меня в пол, но, к счастью, последний быстро встал, и рывком поставил стул вместе со мной. Естественно, все тело теперь болело, но никаких серьезных повреждений я, кажется, не получила. Зато будучи прижатой к полу немаленьким весом парня и гребанной деревяшки, я успела ощутить, как в грудь врезается что-то прямоугольное. Тут-то я и вспомнила про мобильник, симку в который купил Стас. Самый простенький телефон, который мог держать заряд неделями. И, вспомнив, я поняла: это мой шанс. Нужно во что бы то ни стало позвонить кому-то из «своих», и предупредить, что Марина — крыса, а я нахожусь черт знает где. А это значило, что мне придется быть пай-девочкой, и сносить все, что пафосный малолетний уебок решит со мной сотворить. Игра началась, и я обязана была выйти из нее живой.