Надоевшая

И вот теперь эту самую дуру втащили в гараж, запихнули, несмотря на попытки отбиваться в ту самую клетку с кроликом и заперли там. Это при том, что я едва в ней помещалась! Особенно если пытаться не коснуться уже совершенно точно мертвого животного, в глазницах которого копошились опарыши. Господи, какая мерзость. Я ощутила подкатившую к горлу тошноту, вытащила изо рта руками совершенно омерзительную на вкус кожаную перчатку и заорала во всю мощь легких:

— Помогите!

Только вот Денис сразу же после запихивания моего бренного тела в клетушку куда-то ушел, закрыв гараж так, словно его и не открывали никогда, и старая ржавая постройка, похоже, не пропускала ни звук, ни запах, потому что мой вопль эхом ударил по моим же ушам, вызывая в них весьма неприятные ощущения. То ли гараж был слишком большой, то ли район слишком малолюдный, но меня не оставляло подозрение, что черта с два меня здесь найдут.

А если учесть, что ни еды, ни воды в гараже не было, зато была просто прорва мерзких насекомых и куча останков, то смерть меня ожидала теоретически медленная и неприятная. Оставалось надеяться, что Агатов не окончательно двинулся крышей, и, вернувшись в свои застенки Инквизиции, он попугает меня, может, помучает (мне не привыкать) и отправит восвояси со строжайшим наказом держать рот на замке. Я сдам его какому-нибудь Гринпису, этот жуткий гараж ликвидируют, и все будет хорошо. Я истерически рассмеялась, потому что вероятность такого исхода была просто феноменально мала.

Скорее уж, Агатов вернется, задумается, что я лучше зверушек, и под покровом ночи сделает экспонат анатомички и из меня тоже. Мол, за что боролась, на то и напоролась. RIP, Влада Каштан, ты была слишком безмозглой, чтобы жить, даром что отличница. Была в этом, кстати, определенная ирония: умереть спустя два дня после неудачной попытки суицида. Как будто само мироздание согласилось с тем, что я была права, попытавшись утопиться, только вот до конца дело не довела. А это же неправильно. Надо испра-а-авить.

В таких странных размышлениях проявлялась паника. Попытка свалить клетку со стола ничего не дала, поскольку, стоило мне коснуться кроличьего трупа, как я истерически взвизгнула и откатилась обратно в ту часть большой клетки, где его не было. Тем более, что на меня переполз с него какой-то жук, и его пришлось размазать между пальцами. А вытереть их было не обо что. И полнейшая темнота в гребанном гараже никак не способствовала хорошему настроению и бодрости духа. Да и вся эта… ситуация тоже.

Спустя, наверное, минут пятнадцать после первой попытки сдвинуть клетку, я предприняла вторую, поборов отвращение и навалившись на основательно подгнившую кроличью тушку и «его» часть клетки всем своим тщедушным телом. Клетка, казалось, немного сдвинулась, но насекомых на мне теперь было куда больше, чем в первый раз, да и вся кофта была вымазана в крови и гное, а джинсовку я, как выяснилось, благополучно забыла в школе. Рассеянность — страшная штука. Вспоминаешь о том, что приходила в школу в куртке, только тогда, когда сидишь взаперти в гараже и в клетке с мертвым зверем.

Снова пересилив себя, запах и отвращение, я еще раз плечом навалилась на кроличью часть клетки. Потом еще раз и еще. С каждым разом клетка чуть-чуть сдвигалась в сторону одного из краев стола, и, наконец, упала, оглушив меня грохотом. К тому же я больно приложилась плечом о «пол» клетки и ударилась головой о ее «потолок». Словно мне было мало всего этого, кролика отбросило на меня согласно здравому смыслу и законам физики, заодно «стряхнув» на меня еще больше насекомых. А вот больше ничего не произошло, хотя я надеялась, что от удара откроется замок и я по крайней мере выберусь из мерзкой клетки, в которой нельзя было даже сесть. Да и запах гниющей зверюги оптимизма и желания в ней находиться не прибавлял.

Я подозревала, что грохот от падающей клетки все же был слышен. Вернее, был бы, если бы в этих ебаных гаражах в тот момент, когда я свалила клетку, кто-нибудь прогуливался. Только вот, скорее всего, даже если его кто-то и услышал, это списали на упавший лом или что-то вроде того, ради успокоения своей совести, да и прошли мимо. От греха подальше, что называется. Потому что люди — они именно такие.

Неожиданно вспомнилось, что портфель и сменка вместе с мобильным телефоном (он лежал в портфеле, чтобы я его не потеряла) остались там, куда я упала, когда развязались шнурки. Наверное, Агатов ушел их искать, чтобы избавиться и меня не могли по ним найти. А значит, он скоро вернется. Правда, было решительно непонятно, «скоро» — это когда вообще? Здесь же не было часов. Собственно, здесь вообще ничего не было, кроме меня, клетки, окровавленных инструментов и останков живности. Мерзость, мерзость, мерзость! Я почти хотела, чтоб этот больной на голову вернулся. Хоть какое-то разнообразие, мать его.

Осознав, что затея со скидыванием клетки ничего не дала, я начала пытаться выбить замок. Отчаянная идея и бессмысленная. Только руки в кровь поразбивала, увеличив шансы получить заражение или еще какую-нибудь прелесть. Некстати начало вспоминаться, что все известнейшие маньяки начинали с домашних животных. И столь же некстати подумалось о том, что предсказать содержимое головы такого «человека» невозможно. То есть, когда он вернется, он может сделать что угодно. А я, будучи хрупкой девушкой, никак не смогу ему ответить. Я же даже со Спайком ничего сделать не могла, а он, как я сейчас понимала, старался запугивать, не причиняя реального вреда. И говорил, что Дениса стоит бояться, потому что он «без тормозов». Изумительно просто!

Мною, наконец, овладели нормальные для таких ситуаций чувства. Паника, страх за свою жизнь, омерзение, желание выбраться и прочий спектр эмоций мыши в мышеловке. Я снова заорала. Результат это дало тот же, что и в первый раз. Я заорала еще раз, молотя ладонями по клетке. Ни единого постороннего звука не раздалось в ответ. Только голова разболелась еще сильнее, а из глаз брызнули слезы. Нестерпимо хотелось домой, хоть меня там никто и не ждал. Или в школу. Или на работу. Или к Спайку, который будет прожигать меня презрительным взглядом. Словом, куда угодно из этого гаража ужасов, мать его!

Впав в панику, я кричала до тех пор, пока не охрипла, и плакала до тех пор, пока не заболели глаза. Денис все не приходил и не приходил, и в голову даже пришла шальная мысль, что он и не придет, оставив меня здесь умирать от голода и жажды, а потом медленно разлагаться среди товарищей по несчастью из братьев наших меньших.

Когда я уже готова была выть от паники и клаустрофобии, гараж открыли. Оказалось, что уже стемнело, и свежий вечерний воздух несколько прояснил мысли в моей голове. Только вот лучше бы я и впрямь умерла в этом гребанном гараже. Это было бы куда как милосерднее того, что случилось потом.