Страница 29 из 74
- Притащи ее силой, я сказал!
- Зейн, о чем ты говоришь? – нахмурился Листат. – Она невеста твоего брата.
- Нет. Я не дал на это своего дозволения, - прорычал его друг и соратник, сверкая безумием в глазах.
Листата обдало холодом, ведь он узнал этот хищный блеск. Точно такой же стоял в глазах Зейна, когда они объединяли земли Харвады, присоединяли последних непокорных. Это было много лет назад, и тогда этот блеск заканчивался коровью предателей, которой Зейн затопил все непокорные земли. И сейчас, когда он говорил об этой хрупкой, почти прозрачной иномирянке, он выглядел тем самым безумцем, жаждущим крови.
Они стояли в гостиной спальни, которую выделили маршалу Вакхи, и Зейн перегнулся через стол, узнав, что иномирянка не спустится даже к ужину после его личного требования.
Ее отсутствие в обед он списал на то, что она задремала, измотавшись в заваленной шахте. Она ведь врачевала его раны, а потом не сомкнула глаз, боясь, что он на нее набросится. И не зря боялась, надо сказать. Этого Зейну хотелось больше всего на свете – накинуться на нее, впечатать телом в каменную стену и брать, пока не покорится, пока не потухнет это своевольное неподчинение в ее глазах, и она не начнет таять в его руках, хватая ртом воздух. Подумал об этом и член опять колом стоит. Как вспомнит ее нежные пальцы, водящие по его телу, смывающие кровь и торчащие розовые соски, трущиеся о его темну грудь. Глаза запылали огнем безумия. Захотелось пойти к ней прямо сейчас и за волосы приволочь к себе, чтобы просто знала, как он поступает с теми, кто осмеливается сказать ему «нет».
Какое-то незнакомое чувство рождалось в его груди от воспоминаний о том, как трогательно она заботилась о нем, как удивила его тем, что нашла все необходимое, чтобы помочь. А ведь никто никогда не отирал его вот так – нежно, боясь причинить боль, без страха в глазах. Только рабы, с трясущимися руками, осознавая, что будет с ними, если не вылечат хозяина. А она другая. И делает что-то незнакомое для его планеты. Словно действительно ставит себя на один уровень с ним, маршалом Харвады. Улыбнулся, вспоминая ее страх в глазах, когда подумала, что причинила ему боль. Только потому и не растерзал пока за неподчинение. Пока.
- Что бы ты не задумал, оставь ее, брат, - произнес Листат, делая шаг к нему. – Она женщина твоего брата. Это не кончится добром.
- Разве я спрашивал твоего совета? – сталью в голосе отозвался Зейн.
- Нет, но я подумал…
- Твое дело не думать, а исполнять. Или ты решил нарушить клятву, данную своему маршалу на крови?
Листат склонил голову и поджал губы. Еще никогда Зейн не разговаривал с ним таким тоном. Они воевали плечом к плечу, рубя врагов и сметая их отряды, превращая в кровь и мясо все, что сопротивлялось воле Зейна. Но он никогда не думал, что маршал будет разговаривать таким тоном с ним самим.
- Мне привести девчонку? – осведомился Листат, вновь поднимая глаза на своего господина.
Он раздумывал. Скулы свело, а глаза мучительно прикрывались. Словно сам с собой боролся, гасил зверя, бушующего внутри. И Листат вновь потрясенно замер. Никогда еще не видел его в таком состоянии, - едва владеющим собой.
- Не надо, - отчеканил Зейн. – Иди к столу сам. Я спущусь… Скоро.
И Листат с поклоном покинул его комнату. В его лице Зейн прочитал одобрение и грязно выругался, когда дверь за ним закрылась.
Он понимал, что девчонку надо выбросить из своей головы. Выжечь заразу и никогда не вспоминать. Но просто не мог. Белизна ее кожи и хрупкость тела так и мелькали перед ним, каждый раз, как только веки прикрывал.
Резко встал на ноги, скрипя зубами и стискивая кулаки. Пора было спускаться к ужину.
Халатного ублюдка Вакха он уже отчитал. Напугал до полусмерти так, что бедняга чуть в штаны не наложил.
Ничего, будет знать, как экономить на безопасности его людей, пихая себе лишний золотой в карман.
Через месяц он обязательно проверит, находится ли шахта в пригодном состоянии. И ему плевать, что разрушения от взрыва были серьезными. Вакх достаточно озолотил свою семью, и теперь самое время раскошеливаться на быстрое восстановление рудника.
За столом собралась вся семья полковника, Зейн и верный Листат.
Маршал скрежетал зубами от их подобострастной лести, но терпел. Понимал, что они выслуживаются, пытаясь сохранить его расположение.
- Как ваша рана, маршал? – спросила Кадмина.
- Затянулась, - усмехнулся Зейн, видя масляный взгляд ее глаз.
Он полил рану кислотой, как только вернулся в особняк. Специальная жидкость причиняла мучительную боль, шипя и пузырясь на ране. По ощущениям это было похоже на то, что тебе вырывают на живую кусок плоти. Но действие кислоты было эффективным. Уже через минуту рана затягивалась, оставляя после себя лишь рубец и воспоминание.
- Я рада, что вы в силе и здравии вновь, - хищно произнесла Кадмина, и Зейн прищурил глаза, глядя на нее.
Девушка сидела рядом, и он почувствовал, как она положила руку ему на бедро, слегка поглаживая. Вот значит, как она рада, что он не растерял своей мощи.
Зейн давно привык к этому.
Женщины сами укладывались к нему в постель пачками. По правилам, после него они могли выйти замуж, и потеря девственности с более высоким чином не считалась постыдной. Выше него никого не было. А значит, он мог трахать всех этих женщин, не испытывая мук совести перед их будущими мужьями.
Но он редко пользовался этим правом, предпочитая собственных наложниц.
Кадмину уже покрывал его брат, Диаго. Он знал об этом и ему было плевать. Многих шлюх они брали вместе, заполняя собой влажные от похоти тела. Единственная женщина, которую он не хотел ни с кем делить, сейчас лежала наверху и воротила нос от его ласк.
Это и стало последней каплей. От мучительного желания обладать той, которая не желала быть его, судорогой свело тело.
Кадмина приняла это на свой счет и удвоила натиск на бедро, задевая пальцами возбужденный член. Бесстыдница знала, что ее родители догадывались о том, что она делает, но не имеют права возразить.