Страница 78 из 86
– Ну да, в любви, как же! – рассмеялась девушка. – Хотя любовь – крайне мерзкая штука, такая же, как и твоё лицо! Всё только и ждут любви, страдают, тихо плачут по ночам в подушку: видите ли, не сложилось, не склеилось, а любви–то и нет! Вот дураки, а–ха–ха! Не существует она! Пф, сказки Венского леса – все эти книжки про вашу любовь!
– Смеяться над тем, чего не знаешь, не понимаешь и не испытываешь, легче всего. Мне тебя искренне жаль – такую убогую, одинокую и заплутавшую в этих квадратных метрах маленькой комнаты.
Я не желала более выслушивать оскорбления и потому не стала развивать диалог. Лучше понаблюдаю за миром. А посмотреть было много на что. Уж не знаю, сколько лет я провела в ожидании очереди в кукольной мастерской, но мир изменился за это время до неузнаваемости. На смену рукотворному труду пришёл труд интеллектуальный. Но, к моему удивлению, получив возможность легко расширять границы сознания, люди принялись только сужать свой кругозор. Это был очередной переломный момент, когда архаичность вступает в безжалостную схватку с прогрессивностью. Человечество получило больше возможностей и свободы, но не стало счастливее, добрее и милосерднее. И это удивительное противоречие заключалось не в обстоятельствах или условиях, а в самих людях, которые жили только тем, что вечно сетовали и холили собственное недовольство. И никто из них не стремился приложить хотя бы небольшие усилия, чтобы хоть что–нибудь изменить.
Моя безумная госпожа была крайне одинока. Оно и понятно: кто же захочет добровольно выслушивать бесконечные оскорбления и претензии к кому–то одному или к миру в целом. Её искренне, даже до лёгкого сумасшествия, любила только родная мать, ослеплённая чувствами и инстинктами к не лучшему своему творению. И здесь не было ничего удивительного, ведь в глазах матери любое дитя всегда самое умное, самое талантливое и самое лучшее, даже если подобное слепое неведение, очевидно, не является истиной. Женщина слегка побаивалась лишний раз заглянуть к нерадивой дочери в комнату, а иногда даже постучаться. Так и переминалась с ноги на ногу за дверью, собираясь с духом.
Когда игрушечный народ исчерпал себя и отправился, надеюсь, в кукольный рай, если такой существует, я поняла, что скоро наступит и мой черёд. Так что, чтобы не маяться от скуки, я перебирала в голове все возможные вариации безвременной кончины и непосредственного метода расправы над собой. Меня даже забавлял подобный ход мыслей.
В назначенный день, после тщательной подготовки и упаковки всякой, якобы магической дребедени, моя глубоко несчастная по собственной вине владелица собрала с помощью расчётной коробки ещё тройку таких же странных разукрашенных ребят, которые, к слову, были гораздо младше её по возрасту. Эта разношёрстная компания незамедлительно отправилась в густой, тёмный и пустой лес.
Всю дорогу я только и думала о том, сколько же ещё в этом мире потерявшихся взрослых детей, которые не знают, чего хотят, и как бороться с навязчивыми страстями, заблуждениями и некоей неприкаянностью. Потому они и прячутся в своих комнатах – в привычном, удобном микроклимате, воображая, что несут в "этот прогнивший мирок" святую миссию.
Девушка достала меня из рюкзака, увешанного такими же символическими побрякушками, как и у её спутников.
– Вот это жуть! – восхитился один из её знакомых. – Класс! Первосортная страхолюдина! Где ты такую откопала?
– Правда жесть?! – загордилась моя хозяйка и засияла, как медный пятак от повышенного внимания к своей "экстраординарной" способности находить самые неказистые, страшноватые, даже пугающие вещи, да и к собственной персоне в целом. – Прикупила на одном сетевом аукционе за копейки. Хм, неудивительно: кто ж на такое позарится. Там и желающих особо не было, только я и ещё один шутник.
Затем компания не стала больше медлить и фигурно рассыпала смердящий жёлтый порошок в форме замысловатых символов, значения которых, полагаю, они и сами толком не понимали. Ребята почётно положили меня в центр рисунка, облили то ли свиной, то ли коровьей кровью, заранее купленной на рынке, и воткнули стальной прут в пустую кукольную глазницу. Меня подобное варварское отношение совершенно не обрадовало, и если раньше моё тело было покрыто трещинами, то теперь на затылке образовалась дыра, благо, хоть голова совсем не раскололась. Напор железа сдержал тугой изъеденный молью паричок каштанового цвета. Собрание молодых людей по интересам и увлечениям принялось коряво зачитывать древнее заклинание, кажется, на латыни и уже было собралось поджигать порошковый круг, да и меня в том числе.
Неожиданно в разросшемся витиеватом кустарнике послышалось то ли рычание, то ли бурчание, совершенно нечленораздельное и достаточно угнетающее в данной атмосфере. Тут–то группа горе–колдунов с криками бросилась врассыпную, позабыв про ритуальные старания и личные вещи. Кто–то даже умудрился оставить за собой характерные мокрые следы. Нет, на свет земной не явилось мифического создания или лесного животного, а был это всего лишь прозаический бездомный – самый обыкновенный – один из тех, которые тысячами блуждают по городам. Мне показалось, что он регулярно промышлял тем, что пугал неблагонадёжных лесных посетителей. Он по–хозяйски пошарил в чужих брошенных вещах, недовольно сплюнул, ибо поживиться там было почти нечем, но всё–таки собрал то, что могло бы ему пригодиться. Затем щедро отхлебнул из бутылки с "магической" жидкостью неизвестного происхождения, ещё раз сплюнул, осознав, что его надежды на наличие "огненной воды" не оправдались и, окинув взглядом поляну "жертвоприношения" на прощанье, прихватил и меня заодно. А что, не пропадать же какому–никакому добру даром?