Страница 55 из 86
Солдаты поприветствовали её ответным движением, отдали бумаги, напомнили о приближении комендантского часа и удалились.
Моя хозяйка прикусила кулак, чтоб никто не видел. То, что их отпустили, было величайшим везением.
Так женщина всё же смогла добраться до условленного места, где её уже поджидал "дядюшка". Старичок оглядывался по сторонам, словно осторожный лис, снимая шляпу и лукаво улыбаясь случайным редким прохожим.
Отсидевшись в тайнике, группа беглецов долго блуждала в потёмках, подавляя страх, усталость и желание испариться навсегда лишь бы только больше не испытать этого нескончаемого ужаса. Но люди продолжали двигаться дальше: проводник, моя госпожа с детьми, совсем молоденькие парень и девушка – по–видимому, влюблённая пара и пожилой мужчина с кудрявой, рыжеволосой девочкой–подростком.
Я же не прекращала удивляться человеческой стойкости наравне с человеческим бессилием, прислушиваясь через картонные стенки овальной шляпной коробки к тишине. Меня не покидал вопрос, почему эти маленькие дети не плакали, ведь дети плачут почти всегда, даже от меньших неудобств.
Наконец, в глубокой тьме, где не проглядывалось ничего, кроме размытых серых очертаний деревьев, камней и булыжной дорожки, группа почти самоубийц добралась до моста. В воздухе царила тревожная звенящая тишина, которой вторило лишь глухое журчание реки и частое человеческое дыхание. Приглядевшись в свете луны к речному потоку и берегам, моя госпожа увидела ужасающую картину, которая на всю жизнь врезалась ей в память: в мутных водах и на поросшей сорняками земле были разбросаны тела маленьких девочек восьми–десяти лет. Тогда она встрепенулась от мысли, что это были чьи–то возлюбленные дочери, теперь уже изувеченные и поруганные. Все они были в одинаковых платьях и, судя по всему, в гимназистской форме. Те из них, кто завершил своё земное путешествие на суше, скукожились в неестественных кукольных позах с навечно застывшей маской вместо детских радостных лиц. Они были бледны и покинуты в отражении немого лунного света. Те детские тела, которых несли бурные тёмные воды реки, уже слегка распухли и казались совершенно безликими. Сопровождая своих владелиц в последний путь, за ними следом плыли раскрытые чемоданы. Их разбросанное содержимое было нехитрым и довольно скромным: ночные сорочки и чепцы, чертёжные принадлежности и родительские открытки на праздники. Среди этого размокающего хлама особенно выделялись такие одинаковые, как и платья, соломенные шляпки с кружевными полами и потускневшими искусственными цветами. Эти девочки – все, как одна – были ученицами местной католической школы.
В этом ночном дурмане отображалось всё лживое "благородство" и настоящее лицо, нет, омерзительная морда зловещего чудовища, именуемого войной. Оно никогда не знало насыщения и удовлетворения, и ему всегда было, есть и будет недостаточно человеческих душ, плоти и золота, чтоб утолить свой бушующий несмолкающий голод.
Местной картины было вполне достаточно. Беглецы попали в ловушку, как и сотни таких же смельчаков до них. Однако обратный путь был отрезан: назад не повернуть, да и вперёд не продвинуться. Единственной возможностью уцелеть по–прежнему оставался мост: пересечь его и скрыться в гуще леса, разделяющего два государства. И потому путники, замирая от каждого шороха, осторожно, на цыпочках, двигались дальше. Как только они прошли большую часть булыжной мостовой, раздалась пальба, очереди пуль посыпались словно градом. Такое чувство, что затаившиеся солдаты видели беглецов с самого начала и от души смеялись над их верой в спасение. И вот из укрытия появились четверо юнцов в военной форме. Они не делали предупредительных выстрелов, они развлекались, стреляя на поражение, но по неопытности или, чтоб подольше повеселиться, промахивались.
Первой шальная пуля зацепила кудрявую девочку: ей попали прямиком в левое предплечье, и она упала. Пожилой мужчина поднял её за ворот и толкнул свою рыжую спутницу вперёд, ошарашенную и шокированную всем происходящим, самого же его зацепило в спину. Он упал и больше не мог шевелиться, осознавая, что пришёл конец его земного путешествия. Девчонка колебалась ещё пару секунд, явно желая вернуться, но он приказал ей бежать. Не оглядываясь, она ринулась в лес столь быстро, будто от её ранения не осталось и следа.
Следующей жертвой очередной бессмысленной бойни пали избранники любви, такие юные и пылкие, и такие беспомощные. Девушка скончалась почти сразу, даже не поняв, что пуля пробила ей горло. Казалось бы, её возлюбленный мог бы ещё убежать, но что это за жизнь, если заранее знаешь, что проведёшь её в полном одиночестве, питаясь тщетными воспоминаниями о том, кого больше нет на земле. Годы посыпают пеплом любые горькие осадки на душе, но почувствовать облегчение можно лишь спустя долгое время, а у них его больше не было. Молодой человек не стал продолжать борьбу, склонился над ушедшей возлюбленной и замер. И потому в него тоже попали.
Что же касается "дядюшки", то он испарился, как только началась заваруха и больше его никто не видел.
Моя владелица бежала со всех ног, и непонятно как в её положении ей это удавалось. Окаменевшая от нервов рука вдруг предательски разжалась и онемела. И потому маленькая ладошка её племянницы и лента от коробки, в которой я лежала, выскользнули из пальцев. Мы остались на несколько шагов позади, отстав от моей хозяйки. Внезапно спохватившись, женщина, поддерживая тяжёлый живот, ринулась обратно. Она подхватила девочку на бегу за шиворот, словно бельевой мешок; шляпная коробка же, не имея углов, откатилась, и моя госпожа не нашла меня в панике. Или вовсе не пыталась найти. Хотя она и оглянулась ещё разок напоследок, но так меня и не заметила. В нынешней ситуации, скорее всего, это было даже к лучшему. Меня спрятала ночная тьма, обволокла и как бы небрежно швырнула под ноги одному из солдат. Он, недолго раздумывая, пнул коробку со всей дури в реку.