Страница 22 из 86
- Ничего не поделаешь, пожалуй, мы возьмём ту игрушечную машинку с витрины.
- Прекрасный выбор! - заискивал старик. - Не пожалеете! У этой игрушки богатая история!
- Меня это абсолютно не волнует, - женщина оборвала едва начавшийся рассказ старьёвщика и положила деньги на стол.
- Что я вижу, уважаемая! Вы готовы заплатить столь мало за почти бесценный экземпляр?! Это чистейше воды грабёж! История почти бесценна!
- Всё имеет свою цену, стоит её только озвучить, а у меня слишком мало времени и эта бесконечная мигрень. К тому же, если я не куплю эту безделушку, то мой сын не угомонится; ах, у меня невозможно болит голова, так что торговаться долго не буду. И где гарантия, что другой покупатель найдётся, и когда это будет?
Женщина протянула старику ещё одну крупную хрустящую банкноту, и они договорились. Тогда я поняла, что дама отчасти была права: всё имеет свою цену.
- Вот, наконец-то, меня оценили по достоинству! - гордо засиял Автомобиль, словно начищенный жестяной таз. - Достойные вещицы рано или поздно обретают славу и хороших хозяев!
- Вещицы... - эхом повторила я.
Получив новую игрушку, маленький разбалованный стервятник тотчас умолк и начал самозабвенно её разглядывать. Мать взяла дитя за руку, и они поспешили на улицу. Мы провожали их взглядом, наблюдая через тусклое стекло. Пока дама рассеянно искала что-то в маленькой бархатной сумочке, мальчик присел на корточки и принялся играть со своей новой безделушкой, радостно бормотал себе под нос незатейливую песню и лихо раскатывал автомобиль. Но в какой-то момент не смог его поймать, и наш недавний сосед выкатился на проезжую дорогу, где его тот час и раздавил проезжающий мимо, настоящий автомобиль.
- Мама, моя машинка!!! - разрыдался взахлёб малыш и потянул женщину за подол платья.
Женщина, быстро сообразив, что сейчас зародится очередной неугомонный каприз, который тоже может обойтись в довольно кругленькую сумму, быстро увела дитя подальше от хранилища фальшивого антиквариата. Позже улицу убирали муниципальные служащие и нашего недавнего злосчастного знакомого, вернее его останки, сгребли метлой вместе с мусором и густой тротуарной пылью.
- Насмешка судьбы... - продолжал печалиться клоун, выискивая всё новые причины для грусти.
- Забавные вещицы... - вторило эхо моим голосом.
Итак, вскоре на витрине нас осталось только двое.
Ночь была тёмной, промозглой и казалась бесконечной: обычно город мерцал лимонным свечением кованных винтажных фонарей, но их свет не попадал в нашу сторону. Антикварная лавка была наглухо закрыта, и в этой густой тишине можно было расслышать обрывки захватывающих историй других вещей. Я старалась вслушиваться, чтобы коротать часы, но писк мышей, попавших в мышеловку, прерывал рассказы.
Весь следующий день мы провели с Клоуном в каком-то тяжёлом молчании, вернее, он неустанно рыдал над невиданным и ещё не случившемся горем, а я размышляла ни о чём. Мне не хотелось думать ни о судьбе, её предопределённости и злом роке, ни о чужих историях и не о важности различных вещей - ведь я сама была вещью, но меня это ни капельки не беспокоило.
- Ах, я должен Вам признаться! - прервал невыносимо долго царившую тишину мой клетчатый тоскующий сосед. - Хотя Вы надменны и не заинтересованы в происходящем, но ранее я не видал создания более утончённого и завораживающего... Я... Я безнадёжно в Вас влюблён!
- Влюблён? - удивлённо повторила я.
- Да! С того самого момента, когда Вы поняли мою печаль. Никто ранее не мог меня понять, но Вы смогли! О, дорогая, отныне только Ваша любовь развеет всю мою тоску, и слёзы будут не напрасны. И я готов страдать ради этого томного чувства вечность здесь, с Вами, на этой уютной полке.
- Понять? Какие глупости! С чего Вы взяли, уважаемый сосед, что я в Вас влюблена?
- О, нет, я Вам противен?! Я так уныл и бесполезен в собственной грусти, что чувства мои кажутся нелепыми и фальшивыми, как те истории, что придумывает хозяин лавки. И как посмел я понадеяться, что подобная красавица сможет обратить на меня свой нежный взор! Я так несчастен!
- Не в этом суть, милейший, - я попыталась облегчить надуманные страдания моего нечаянно признавшегося кавалера. - Разве так уж неясно, что мы всего лишь куклы и тут не до любви. Мы - вещи, участь которых смиренно ждать своих хозяев и подчиняться их распоряжению нашей судьбой. Нас бесконечное количество в мире - игрушек - пустых и гладких внутри. Наше предназначение заключается в том, чтобы радовать и ублажать своих господ. Но любить? Это полный абсурд, невиданная нелепица! Разве возможно заполнить какими-либо чувствами ту абсолютную пустоту в телах из фарфора, ткани и папье-маше? Разве завидный или не очень товар с прилавка и чётко очерченной суммой на ценнике может сказать: "Я тебя..."
- Люблю! - Клоун почти перешёл на крик, возможно исходивший из глубин его души, если только у творений из лоскутков и опилок могла быть душа.
Те слезинки, что он ронял ранее, превратились в два тоненьких бурных ручейка, и моё платье моментально намокло, стало неуютным под невероятной тяжестью сырых складок и бахромы, но это меня не очень беспокоило, ведь я сидела неподвижно. И я знала, что однажды в этот обветшалый заплесневевший магазинчик придёт мой новый хозяин, он выберет меня и сам возьмёт на руки. Затем меня положат в подарочный пакет и небрежно швырнут на заднее сиденье. К тому времени платье должно было полностью высохнуть.