Чудо

Удар пришёлся меж лопаток. Отличный глазомер, с таким только пытать.

– Хватит сутулиться! – мама отодвинула тарелку с тортом.

Мы сидели за праздничным столом. Мы – это я, папа и мама, а праздником можно назвать мой день рождения. Лично я его таковым не считал, пока не добирался до сладостей.

– Давным-давно, – продолжила она. – Лет пять назад…

Я подскочил, ведь мне было как раз пять лет.

– Давным-давно, – повысила она голос, и я присмирел, – лет пять назад, за тридевять земель в забытом царстве-государстве проснулось Зло. Разбудили его противные колдуньи, которые только и умели, что вредить да пакостить. Потя-янулось Зло, зевнуло, – она широко открыла рот и вскинула руки, она и сама так обычно потягивается. – Не успело оно поднять свои огромные веки, как захотелось ему людям плохо сделать.

– Почему?

– Потому что оно Зло. Для злых поступков нет ни причины, ни оправдания, – она наклонилась ко мне. – Ты понял? Нельзя делать плохо, – теперь она смотрела мне в глаза. – Тебя любить никто не будет, как это самое Зло.

За маминым плечом, на стене, плясала четвертая тень, чуть темнее наших. Её хозяин сидел не за столом, как полагается вежливым гостям, а на полу. Мальчик поправил сползавшую маску и медленно наклонил голову к одному плечу, потом к другому, и ещё раз. «Ой-ой-ой, – передразнивал он. – Никто не будет! Ой-ой-ой! Вот так беда!»

– Что там? – Мама оглянулась, но никого не увидела. Он такой, появляется где и когда захочет. А мама слишком медлительная, чтобы поймать его. И слишком глухая, чтобы расслышать, что он рядом. – И накрыло Зло весь земной шар тьмой да так, что человек ничего не видел дальше собственного носа, – говорила она, а меня отвлекали старые часы в прихожей. Они напряжённо тикали, отсчитывая секунду за секундой. Я прикрыл одно ухо ладонью, второе не трогал, чтобы мама не решила, что я отвлекаюсь, и не заругалась.

– Ему было мало ужаса, который он устроил… – кажется, дело подходило к самому главному, и я скорчил рожицу понимания. Звуков стало больше – в комнату над нами пришёл глухой стук. У родителей он тоже был, прямо в груди. И я так умел, правда, у меня – как и у моего тайного гостя – он получался немного другим. Сегодня расслышал его впервые, и он понравился сильнее тиканья и болтовни, потому на нём я и сосредоточился. Тот, что настойчиво лез в мои уши с потолка, куда-то торопился. – …Но что это? – мама указала на люстру. Я задрал голову, хотя и знал, что там ничего не будет.

Гость появился за спиной мамы и развёл руки, разыгрывая нападение. Я захихикал, и он приложил указательный палец к нарисованному рту.

Мои натужные попытки сдержаться разозлили маму.

– Да что такое! – она вздрогнула и обернулась, но того, кто меня рассмешил, снова не увидела. – Прекрати! Немедленно, понял?! Ещё раз – и торта не получишь! – вернула она порядок за столом. Папа перестал задумчиво тыкать вилкой в салат и на автомате погрозил мне пальцем. – Ты понимаешь, почему я тебе об этом рассказываю? Не дурачок же, верно? Да не вертись! Это важно…

В квартире над нами что-то грохнулось.

На праздничный стол опустилось безмолвие. Тонкую работу старых часов теперь уловили и родители, а вот полюбившийся мне стук сверху пропал.

– Больше не стучит.

– Что не стучит? – мама затеребила верхнюю пуговицу халата. Я пожал плечами и полез к торту. Если так продолжится, то и до завтра его не попробую. – Пойдём узнаем, что он так расшумелся. – По пути в прихожую она легонько толкнула отца в плечо. – Ребёнка у нас перепугал!

Папа поплёлся за ней, так и не выпустив вилку из руки. Я же притянул кусок торта поближе к себе. И конфеты, и печенье. Штанину потянуло вниз. Отпустило. Снова потянуло. Я взял тарелку, на которой оставалось пюре, положил на неё немного торта и, приподняв скатерть, сунул угощение под стол. Мой гость, имя которого я так и не запомнил, пусть виделись мы не раз – уж больно оно было странным, я к таким не привык, – сидел на полу и покачивался.

– С днём рождения нас! – запел он, хватая кусок костлявыми пальцами.