Страница 18 из 19
– Лен, ты голодная?
– Да, конечно.
– У тебя есть ограничения по кухне? Или ты всё ешь?
– Ем всё.
– Я выскочу в магазин на пятнадцать минут?
– Давай. Детского питания «АМИРАН» захвати. Любого. Банок пять.
Никогда шум улицы не был ещё таким желанным, ура!
В магазине меня догоняет мысль, что надо не ударить в грязь лицом. В дополнение к своему обычному рациону, набираю сыров, рыбы, колбас.
От дверей возвращаюсь за детским питанием. Хорошо, что вспомнил.
На кухне развиваю бурную деятельность. Поскольку дело уже к обеду, быстро режу окрошку. На кефире, хе-хе. Раскатываю привычное тесто для пиццы, сразу на несколько штук – с рыбой, колбасой, просто «Маргариту».
Пока пицца в духовке, режу салаты.
Через полчаса кричу из кухни:
– Ле-е-еена-а-а!
В дверях возникает шипящая Лена:
– Чего ты орёшь?! Только уснула! Погоди, дверь в комнату закрою.
– Упс! Не надо, иди на кухню, я сам, – на цыпочках иду к двери и со всем возможным старанием закрываю без шума.
– А ты хорошо готовишь, – получаю приятный комплимент через пятнадцать минут, когда от обеда остаются только сыр и колбаса, которые уже просто не лезут.
– Так давно один живу. Ну и – я старался. Ты даже не представляешь, насколько я тебе благодарен за то, что ты приехала!
– А-а-ха-ха, оч-ч-чень даже представлю, – весело бросает Лена. – Сергей сказал, ты тут чуть не вешаешься и звонишь в слезах.
– Не то слово… – бормочу, соглашаясь на все сто процентов. – Это просто какой-то маленький монстр. Никогда не думал, что меня так легко опрокинуть в стресс. Чуть не до слёз, гхм.
– Да ну, как раз всё понятно. Тебе сколько лет?
– Шестнадцать. Но давно живу один и ко всему привык.
– К чему ты привык, не имеет значения. У тебя сейчас самый пубертат. В теории, гормональные не то что шторма, а тайфуны. Сергей говорит, ты спортсмен? С жёстким режимом дня?
– Да. Не совсем чтобы прямо по секундам, но живу в очень чётком графике.
– Вот. Сегодня переволновался?
– Немного. Один раз на этом же перекрёстке уже держал на руках сбитую девочку, пока скорую ждал. В этом месяце. Сейчас уже почти что всё знакомо, тьфу три раза. Да и повреждения у этой женщины гораздо скромнее: так, синяки, по большому счёту…
– О как… А что с той девочкой было?
– Разрыв бедренной артерии. И все вокруг стоят – вылупились, как солдат на стриптиз, а скорая через десять минут только, – неожиданно для самого себя делюсь наболевшим.
– Ничего себе, – присвистывает Лена, – и как справился?
Мысленно ругаю себя за длинный язык:
– Да там скорая вовремя подъехала, я вообще ничего не делал. Только сосуд немного пережал вручную, буквально на минуту. Тромб же сам образуется.
Кажется, объяснение проходит, потому что Лена продолжает:
– А сбой режима дня у тебя сегодня был?
– Да. И по времени, пока к вам в больницу со скорой мотался. И по контрольным точкам: ни помыться нормально – она орала, как резаная, как только я в ванную заходил. Ни пожрать толком – снова орала, даже приготовить поесть не мог. Потом, по графику заниматься надо, а она читать не даёт – вырывает из рук всё. Короче, каторга – милое и уютное место в сравнении с… Ладно, куда-то меня занесло. Нельзя так о детях.
– Ну вот тебе причины. Твой режим рухнул – уже дискомфорт, плюс стресс, плюс сбой в режиме питания – всё до кучи. Мужики – вообще хлипкий народ. Если говорить о психике. Тем более в твоём возрасте. Вот тебя и развезло.
– Лен, тут такое дело… – думаю, как начать. – У меня две тренировки в день и работа. Мне, с одной стороны, из режима выбиваться – крайне не комильфо. С другой стороны, я не знаю, насколько могу у тебя просить разрешения смыться на несколько часов несколько раз за день? С.В. чётко велел тебя одну не оставлять. Но пока она – тычок пальцем в сторону закрытой двери в комнату – спит, чего я буду тут штаны просиживать?
– Ха, Сергею, конечно, спасибо за заботу. Но договариваться обо мне нужно со мной, а не с ним. Горбуша ещё осталась после обеда?
– Да, вместе с со всеми нарезками – всё в холодильнике, – широко открываю глаза. – А ты её собралась этим кормить???
– А-а-хахах, кто-то перенапрягся. Нет. Горбуша – это мне. Пока тут сидеть буду. Тебя ждать. Я так понимаю, ты уйдёшь три раза за сегодня?
– Надо бы, если отпустишь, – с сомнением пялюсь в её декольте.
– Иди уже… Вечером во сколько окончательно вернёшься?
– Часов в одиннадцать.
– Тогда так. Сейчас иди. Телефон всё время держи включённым – мало ли что понадобится. Дай мне запасные ключи от квартиры на всякий случай. Если я тебе не звоню – всё в порядке. Если позвоню – чтоб трубку брал после первого гудка. Просто так теребить не буду.
– Конечно! – заверяю её с полной ответственностью.
– Вечером, как придёшь, будь готов часа четыре не спать – мне немного отоспаться надо будет.
– Лена, без проблем! Всё, что скажешь! Может, ещё что?
– Никто за язык не тянул. Вечером принеси или Bailey’s, или любой арманьяк.
– Э-э-э-э-э, а что это?
– Ты в КАРФУР по ночам ходишь, когда в одиннадцать домой идёшь? Спортивный малыш.
– Да, а куда ещё? Всё ж закрыто.
– Вот в нём и спросишь. Отдел алкоголя. Выглядишь взросло, тебе продадут.
Слава тебе, Господи, могу идти. Хотя уже пора бежать.
Есть ещё в этом мире идеальные женщины. Спасибо, Господи, ещё раз.
10
Добежав рысью до бассейна, останавливаюсь перед входом, словно ушибленный кувалдой. Потом медленно возвращаюсь и сажусь на лавочку перед входом, не зная, как быть.
Ануш. Сейчас в бассейне будет она. Но у неё ещё вообще не было мужчин. Я это вижу.
А дома – Елена, которая… тьфу три раза, чтоб не сглазить.
ПРОКЛЯТЫЙ ПУБЕРТАТ. Что же всё так сложно, чёрт возьми?
Как говорится, есть и «за», и «против» в каждом варианте. С другой стороны, то, что я прочёл о местных социумах, не исключает одного сценария, в котором все интересы учтены.
Проплыв всё, что полагается, встречаемся с ней на выходе из бассейна (поскольку душевые разные). Беру её сумку и начинаю текст сакраментальной фразой, которую сам ещё в той жизни терпеть не мог:
– Аня, нам нужно поговорить.
– Слушаю тебя внимательно, – тут же напрягается она.
– Как ты относишься к сексу?
Удивлённый взгляд в ответ.
– Неожиданно, – признаётся она. – Никак. Пока – никак. Секс – отдельно. Я – отдельно.
– Спрашиваю не просто так. Есть сложности. В этом вопросе.
Она в ответ смеётся. Я себя чувствую не совсем комфортно.
– Сообщил – молодец. Спасибо. Учту. Пошли есть мороженое?
– Что, и всё? Ты больше ничего не скажешь? – моему удивлению нет предела.
– Саня, я тоже очень хорошо к тебе отношусь. Но для меня это – очень серьёзный шаг, и у нас вообще, как правило, прямо связан с замужеством. Замужества сейчас, мягко говоря, не планирую. Мы ещё дети. И даже если ты уже по факту взрослее своих лет – и работаешь, и ответственный, то я – ещё нет. Я – ещё ребёнок. И чувствую себя ребёнком. Мне семнадцать. Я неглупая. Несмотря на возрастные гормоны, я отлично понимаю: любое решение касательно личной жизни, которое делается сейчас, непременно переменится через шесть лет – в первый раз, к окончанию института. Через десять лет – во второй раз. Может, и потом тоже переменится. По статистике, восемьдесят процентов браков, заключенных до двадцати пяти лет, заканчивается разводом. Причём буквально в течение пары лет.
Так что – с сочувствием отношусь к твоим проблемам, но именно в технических вопросах этого характера помочь не могу… Как минимум, пока не могу. Если что-то изменится – ты первый узнаешь. Единственное, что могу предложить в качестве компенсации – не ограничиваю тебя ни в каких действиях. С моей стороны – без обид, как бы ты сам ни продвигался в этом вопросе; моё отношение к тебе не изменится ни в каком варианте. Пошли есть мороженное? – она берёт меня под руку и тащит в сторону открытого кафетерия.