Оракул

Да, я слышал об этом, – сказал он, – странная история. Вроде как ты совсем исчез с горизонта и живешь странной затворнической жизнью.

Я молчал. Из‑под стола раздалось клокочущее бульканье кальяна. Он подлил чаю.

– Да, я был в тени, но сейчас ощущаю себя в гуще события. Ты, кстати, не знаешь, где можно найти Бутакова, старые друзья ведь должны помогать друг другу, – я пошел ва‑банк.

– Бутакова… – вздохнул он. – Мне кажется, что тебе его лучше не искать вовсе. Это очень влиятельный человек, он не потерпит вторжения в его личное пространство.

– У меня обязательства, которые я не могу нарушить, – сказал я.

– Ты начинал как охотник, но быстро превратился в жертву и даже не понял, почему, – сказал он вставая. – Предлагаю пересидеть некоторое время в одном из бойцовских клубов у моих партнеров, там они тебя не достанут.

На ринге начался тренировочный бой, он пригласил меня подойти поближе и посмотреть.

Тренер дал команду «бокс» и соперники принялись, переминаясь с ноги на ногу, обмениваться легкими ударами.

– В боксе, как и в любом конфликте, важно нанести удар по противнику в момент его наибольшей уязвимости, – прокомментировал танец спортсменов Бабур. – Соперник никогда не раскроется сам по себе, нужно его спровоцировать, заставить поверить, что удача повернулась к нему лицом.

Он перешел на другой конец ринга и заорал, обращаясь к одному из спортсменов:

– Юра, давай, дави его, вперед!

Боксер в голубом шлеме ускорился, стремительно нанося серию ударов по голове спортсмена в золотистом шлеме. Последний прикрыл руками голову и ушел в глубокую оборону, его участь в данном поединке была предопределена: он забился в угол и, казалось, полностью потерял волю к победе. Голубой шлем устал молотить соперника и, задыхаясь, опустил руки. В этот момент золотистый шлем ринулся вперед и нанес мощный удар в челюсть снизу. Голубой шлем потерял равновесие и растерянно попятился назад. Через несколько мгновений все было кончено: боксер в золотистом шлеме несколькими точными ударами отправил голубого в нокаут.

– Самая большая уловка опытного боксера – заставить соперника поверить, что он слаб и на грани поражения, – сказал Бабур с усмешкой. – Ты ведь хорошо об этом знаешь, заставить поверить…

На его лице отразилась странная улыбка.

– Не понимаю, о чем ты, – сказал я.

– Зато я прекрасно понимаю, – продолжил улыбаться он. – Так играть с Маэстро может только истинный профессионал.

– У меня ощущение, что я попал в сумасшедший дом, где меня по очереди разыгрывают разные персонажи.

– Да, именно! – подтвердил он. – Это выход. Навести Олега Червинского в психбольнице на «Динамо».

Мы вернулись к столу. Записывая что‑то в блокнот, он продолжил:

– Если захочешь выйти из игры, я не шутил по поводу укрыться в бойцовском клубе.

Он вырвал исписанный лист из блокнота и протянул его мне, сказав:

– Насколько я знаю, он последний, с кем ты плотно общался до того, как потерял память.

«Доктор Олег Червинский, 8‑й корпус больницы, улица 8 Марта», – прочитал я.

Я посмотрел на часы:

– Успею ли я навестить его сегодня?

– Да, с недавнего времени Олег практически все время проводит на работе.

Он проводил меня до двери. Пока мы шли, я спросил, как братья из «Третьего пути» попадают внутрь Ховринской больницы. Он ответил, через подземный вход, попасть в который можно у станции.

Когда мы прощались, он задержал мою руку в своей и сказал, пристально глядя мне в глаза:

– Это странно, что ты не помнишь своих стихов.