Страница 6 из 144
После каникул первой парой у их группы стоял английский язык. Кто-нибудь знает, зачем архитекторам эта чужеродная словесность? Конечно, если кто-то собирался возводить здания где-нибудь далеко за пределами России, то иностранный язык тому без сомнения был нужен. А сколько процентов учащихся реально на это рассчитывало? Кажется, если из всего собравшегося здесь контингента кто-то как-то и намеревался использовать английский язык за рубежом, то максимум, лишь с целью выяснить «как куда-нибудь пройти» и «где что-нибудь найти». Таким образом, разговорный минимум из всей группы тянули, наверное, только процентов десять студентов. Лучшей среди всех была, естественно, Катя. Имелись еще несколько геймеров, удачно матерящихся на языках всех стран мира, а остальные, пожалуй, могли только припомнить пару десятков слов из школьной программы.
Сашка плюхнулся рядом с Катей.
— Катюх, я буду с тобой сидеть, — бесцеремонно заявил он. — У меня до хера долгов что-то накопилось. Надо исправлять.
Девочка, сидевшая долгое время рядом с Катей, спорить не стала и мгновенно безропотно удалилась – нашла себе другое место. А ведь была в какой-то мере Кате подругой – предательница. Мишка зло зыркнул на Сашку, но его перехватила Арина, и конфликт угас, так и не начавшись. Катя подозрительно покосилась на Сашу:
— Ты надеешься подзарядиться моей суперинтелектуальной аурой? — съязвила.
— Нет, ты будешь мне помогать! — кривляясь, он громко заржал. Играя на публику, заорал на всю аудиторию свои глупости.
Катя нашла глазами Мишку, тот широко улыбался и, присев Арине на уши, втирал какую-то фигню, на что та тоже широко улыбалась. Катя опустила растерянный взгляд в свою тетрадь. Уткнулась в нее, словно что-то интересное нашла в ровных строчках с латинскими буквами. Естественно, она там ничего не видела, печаль и ревность застилали ей глаза. Но Сашка разве даст спокойно погрустить и потосковать? Он вдруг ущипнул Катю за коленку, заставляя подпрыгнуть от неожиданности, и наклонился близко к ее уху:
— Дома тоже позанимаемся, — выдохнул он щекотно.
Она сжалась от мурашек и злобно толкнула его в бок:
— Иди в пень, Красников.
Сашка захохотал. Он собирался еще что-то сказать, но внезапно заткнулся. Аудитория тоже резко начала затихать. Оказалось, уже пару минут, как у стола преподавателя стоял незнакомец. Надо полагать, как раз это и был преподаватель. По группе прошла волна вопрошающего шепота:
— Какой все же сейчас предмет? Английский?
Если английский, то, где их англичанка, которая старуха-грымза? Она молодежи казалась настолько древней, что невольно всех посетила мысль:
«Не вынесли ли ее вперед ногами прямо из универа в период зимних каникул?» Оказалось, старой ведьме и в самом деле стало не очень хорошо, слегла она на лечение, но вернуться еще обещала.
И вот теперь перед группой студентов стояла временная замена старухи — Никита Кириллович, просил любить и жаловать. Девочки, глядя на него, заулыбались. Мальчик он с виду оказался очень молоденький – можно даже спутать со студентом выпускного курса. Сам весь такой вышколено-аккуратный – костюмчик при нем, и галстучек, и лицом няшка-обаяшка. Взгляд вот только напряженный, жесткий, надменный. В общем, не добрый взгляд. Тяжёлый. Но голос вроде ничего — ровный, спокойный, уверенный.
Молодой человек сразу взялся знакомиться с группой. С каждым присутствующим зачем-то пытался общаться на каком-то нерусском, при этом все время делал подозрительные пометочки в тетрадке. По невозмутимому выражению его лица было непонятно: нравилось ему все, что он слышал, или пребывал в тихом шоке от уровня знаний присутствующих студентов. Ни единой эмоции не выразил — сплошной «покер фейс» на лице.
Когда встала Арина, взгляд Никиты Кирилловича все же едва уловимо изменился. Но это немудрено, от такого экспоната у любого мужика изменится, а у прилизанного препода-юнца и подавно. Не выдержали гормоны – понеслись по крови.
Он цепко оглядел ее с головы до ног, даже чуть привстал, но вскоре, похоже, потерял к фигуристой смазливой девушке интерес. К превеликому его разочарованию Арина зависла на том, как ее зовут, а остальное вообще оказалось вне пределов ее понимания. Она умела лишь красиво молчать. Никита Кириллович еще какое-то время любовался ее немой красотой, потом поставил в своем блокноте круглый-круглый нолик и переключился на следующего студента.
Катя нисколько не переживала по поводу предстоящего опроса, наоборот, все ее естество ликовало — уж она-то сможет связать несколько предложений, гораздо много больше, чем все присутствующие в аудитории одногруппники. Дождавшись своей очереди, бойко ответила на заданные вопросы и про имя, и про фамилию, и даже про то, в каком прекрасном городе живет она, и где учится. Преподаватель оказался не дурак, сразу смекнул, что Катю валить вопросами из школьной программы смысла нет. Весь оживился, залопотал, выплевывая, изредка знакомые для окружающих, слова и артикли. Катя, внимательно вслушивалась. Запиналась, задумывалась, спотыкалась, но что-то выдавала в ответ этому истязателю, явно подосланному к ним из какого-то гестапо. Он также внимательно слушал ее, часто абсолютно не понимая услышанное, переспрашивал. Снова чем-то грузил, от чего уже и Катя оставалась озадаченной. Видя ее недоумение, препод тут же пытался перефразировать. Опять летели его наводящие нерусские вопросы, после которых Катя радостно начинала выстраивать новые предложения. Наверное, им обоим это было интересно. И, по всей видимости, военную тайну выпытать он из Кати все же смог, а Катя ее с удовольствием сдала. В заключение любитель поболтать по-английски ей не очень радостно выдал пространную иностранную речь, после которой Катя поджала губы и, покраснев, уселась на место.