Страница 62 из 141
Наблюдая за белобрысым, я вдруг заметила, что он уж слишком сильно щурится и часто трёт глаза. У него что, со зрением проблемы? В общем-то, неудивительно, учитывая тот факт, что Влас днями торчит за книгами. Вздохнув, я поплелась в комнату, где стояло пианино. В одной из тумбочек ещё давно мной были обнаружены старые круглые очки, ранее принадлежавшие деду. Эх, не заслуживает белобрысый моей доброты, но делать нечего — полуслепой помощник мне и даром не нать. А если серьёзно, то парня реально жалко. Нельзя же с юных лет так зрение гробить!
Поднявшись в бывшую дедову спальню, я принялась обшаривать тумбочку. Ещё в первые дни переезда я сгрудила сюда кучу ненужного хлама, и теперь отыскать нужную вещь было проблематично. Спустя несколько минут, наконец, обнаружила очки в нижнем ящике, рядом с какой-то толстенной книгой. Отложив окуляры в сторону, я достала из тумбочки тяжёлый тёмно-коричневый том, обвитый зелёными стеблями. Некоторое время я молча взирала на неожиданную находку, и только потом до меня дошло, откуда взялась эта книга. В тот день, когда я проводила генеральную уборку после потопа, который устроил Тиш, эта книга была мной найдена в дедовом кабинете. Тогда я решила, что как следует изучу её позже, но в итоге совсем о ней забыла.
Зелёные стебли, обвивающие книгу, по-прежнему служили своеобразным замком, и когда я попыталась её раскрыть, ничего не вышло.
Внезапно мой взгляд упал на небольшое углубление, находящееся в самом центре обложки. Наверное, в сотый раз за последний час я зависла. Так вот оказывается, где я видела кривую каплю! Форма выемки на обложке книги была в точности такой же, как форма малахитового кулона, который передала мне тётя Глаша. Обуреваемая нетерпением, я быстро сняла кулон и приложила его к углублению — он вошёл как влитой. И дураку стало бы понятно, что эти две вещи связаны. Я ожидала, что кулон послужит ключом, и книга откроется, но к моему великому разочарованию ничего не произошло. Зелёные стебли по-прежнему мёртвой хваткой обвивали переплёт.
Вернув книгу в тумбочку, я взяла очки и отправилась обратно в прихожую, надеясь, что на сей раз во мне не взыграет склероз, и находка не выветрится из памяти.
Когда я спускалась по лестнице, до меня внезапно дошло, что можно попробовать вылечить зрение Власа, используя способности фейри-лекаря. И чего я вечно так туго соображаю? Нет бы сразу до элементарных и очевидных вещей додумываться!
Вернувшись в прихожую, я застала Власа всё в той же позе, в какой он пребывал и раньше — то есть, любовно поглаживающего алмаз. О да…видать, он теперь с этим ненаглядным камушком будет носиться, как Тиш с печеньем.
—Я тут тебе сувенир принесла, — приблизившись, протянула белобрысому дедовы очки.
Влас оторвался от изучения алмаза и воззрился на предлагаемую ему вещицу.
—Ты мне их даришь? — с неподдельным недоумением переспросил он.
—А на что ещё это похоже?
Белобрысый, словно не веря сам себе, замотал головой из стороны в сторону:
—Не может быть…люди никогда ничего не дарят фейри!
—Влас, чего ж ты у меня такой странный-то? — я закатила глаза. — Люди, фейри, какая разница? Если один челов…объект хочет сделать подарок другому, то этот самый другой с благодарностью его принимает и не задаёт глупые вопросы! Вон с Тиша пример бери, тот печенье без зазрение совести хапает!
—Так то пиче-е-нне, — протянул нарисовавшийся рядом хвостатый. — Пи-ченне — это еда. А еду люди испокон веков фейри оставляют. Вещи — совсем другое дело, это особый случай. В некоторых ситуациях подарить вещь фейри — это часть целого ритуала.
После последних слов я резко отдёрнула протягиваемую руку с очками и навострила уши:
—Какого такого ритуала?
Вот же фейри, всё вверх дном перевернут! Из безобидного подарка устроят мне тут сейчас кровавые жертвоприношения! (почему-то ритуал ассоциируется у меня именно с ними).
—Да разные бывают, — отмахнулся Тиш. — В основном они укрепляют связь между фейри и человеком, или наоборот — дают фейри свободу от обязательств.
Так…кажись, жертвоприношения отменяются. Вечно Тиш какую-то ерунду мелет, только путает меня! Ясен пень — от простого подарка никакого вреда и уж тем более ритуала не будет. Развели тут, понимаешь, театр абсурда!
Я решительно приблизилась к Власу и напялила очки ему на лоб. Затем отошла на пару шагов и пригляделась: вроде ничего так. Хотя, он теперь жутко на зубрилу-ботаника похож. А собственно, почему «похож»? Ботаник он и есть!
Влас поправил новоиспечённый подарок, прищурился, походил по комнате, изучая предметы обстановки, а затем вернулся на прежнее место.
—Ну как? — в один голос полюбопытствовали мы с Тишем.
Белобрысый улыбнулся во все тридцать два:
—Как заново родился! Никогда в жизни так чётко не видел!
—Ты что же, столько лет с таким ужасным зрением проходил?
Влас кивнул:
—Это ещё с тех времён, когда человеком был. С тех пор как стал фейри, я искал рецепт зелья, способный восстановить этот недостаток, но так ничего и не нашёл.
—Почему же дед тебя не вылечил? — удивилась я.
—Потому что плохое зрение он заработал ещё тогда, когда был человеком, — ответил за Власа Тиш. — Такие болезни даже фейри-лекарь искоренить не может.
Вот так моя гениальная идея вылечить белобрысого и потерпела фиаско. Говорю же — всё у меня через одно место! Раз в жизни собралась кому-то нормально помочь, так и тут обломали. Всё-таки как лекарь я ужасно бесполезная!
Ладно, закрыли тему. Походит в очках — в конце концов, половина земного шара живёт с плохим зрением без всяких там волшебных зелий. Того и гляди, зрение естественным путём восстановится, только поменьше за книгами сидеть надо.