Страница 39 из 141
–Мил, а кто там будет? А что ты наденешь? А там будут танцы? А ты не очень долго? – засыпал меня вопросами хвостатый.
И когда я, проявив неимоверное терпение, ответила на все, этот мелких прохвост посмотрел на меня сияющими глазищами и задал самый главный:
–А ты купишь мне пи-ченне?
Все, занавес. Я тут распиналась, думала, ему реально интересно, а оказывается, Тиш как всегда заботится о своем желудке.
–Вот не куплю! Ты такими темпами скоро кариес наешь!
–А что такое кариес? – фейри как никогда походил на непутевое дите.
–Болезнь такая.
–А, болезнь, – Тиш снисходительно махнул лапой. – Это не страшно, ты ж меня потом вылечишь…
Следующие несколько дней я полностью посвятила учебе, решив заранее отработать намеченные выходные. Мы с Власом буквально ночевали в лаборатории, сидя за учебниками. Я жаждала побыстрее перейти к практике, но мой белобрысый преподаватель был непреклонен: пока на зубок не выучу теорию, о зельеварении могу и не мечтать.
А я ведь даже не предполагала, что снова окажусь в шкуре ученицы! За последний год успела привыкнуть к роли учительницы, и перестроиться было трудно. Особенно из-за того, что Влас как педагог был просто невыносим. Мы постоянно спорили, ругались, испепеляли друг друга взглядами и грозились укокошить. Но в итоге мирились, снова садились за работу, а потом начиналось все сначала. Из-за такого ритма жизни я наконец-то распрощалась с бессонницей. Как оказалось, усердная учеба действует не хуже энергетического вампира.
К тому моменту, когда наступил последний вечер перед днем, на который был назначен концерт, я была выжата как лимон. К тому же, только в тот момент до меня дошло, что я понятия не имею, что надеть. На кровать из шкафа была вывалена вся одежда, мелкие аксессуары и косметика.
Я сидела, обложившись всем этим великолепием, и страдала извечной женской дилеммой «мне нечего надеть». Тиш возился поблизости и, не обращая внимания на мои мучения, любовался своим отражением в зеркале. Он напялил на себя бусы, широкий золотой браслет и теперь похихикивал от удовольствия. Мне бы так – одеться как сорока во все блестящее и ощущать себя королевой.
–Влас! – позвала я неизменного ценителя прекрасного.
Тот появился в моей комнате лишь через несколько минут, причем уткнувшись носом в очередную книгу.
Поочередно приложив к себе два платья, я жалобно протянула:
–Это, или это?
Влас не глядя тыкнул пальцем куда-то мимо меня.
–Да отвлекись ты хоть на минуту! Я же серьезно спрашиваю!
Тяжело вздохнув, фейри перевел покрасневшие глаза с текста на одежду.
–Мне вот это нравится, – он указал на красное мини, усыпанное мелкими стразами.
–А это что, некрасивое? – растерялась я, печально посмотрев на темно-синее, с широкой юбкой и ремешком на талии.
Власа я мучала до самой ночи, да и Тиш под раздачу попал. Оба фейри вопили во весь голос о том, что никогда в жизни не женятся. Типа, как можно терпеть такое женское безобразие каждый день? Все-таки все мужики одинаковые: что люди, что фейри, что хвостатые говорящие звери. Можно подумать, это им тяжело! Это нам, девушкам, приходится каждый день вставать в несусветную рань, чтобы привести себя в порядок. А им много усилий не надо: встал, расчесался и пошел. Причем, расчесался – это еще продвинутый случай.
В итоге я все-таки остановила выбор на платье, которое покупала еще в прошлом году. Мне довелось надеть его всего один раз, на юбилей бабушки, а после оно было заброшено в шкаф до лучших времен. Кажется, эти самые времена наконец-то наступили.
Темно-зеленый цвет оттенял рыжеватые волосы, умеренная длина позволяла чувствовать себя комфортно, а облегающий фасон подчеркивал фигуру. Вдобавок, к этому платью хорошо подходили туфли на высокой шпильке, которые ужасно натирали ноги, но зато смотрелись эффектно.
Покончив с выбором наряда, мы с фейри синхронно упали на кровать, закрыли глаза, да так и уснули среди кучи разбросанных вещей.
Когда затрезвонил ненавистный будильник, я едва нашла силы, чтобы разомкнуть слипающиеся веки. Единственный автобус до города шел в семь часов утра, а учитывая, что путь до остановки занимал не менее получаса, пришлось вставать в шесть.
Наспех сложив платье, туфли и косметику в сумку, я вихрем влетела в кухню и влила в себя кружку травяного чая, к которому меня успел приучить Влас. Попутно давала указания домочадцам, причем главным пожеланием было – не громить дом.
Собравшись, я потопала по нечищеному, скрипящему от мороза снегу к остановке, в то время как Влас с Тишем стояли у калитки и смотрели мне вслед грустными глазами. Можно подумать, я навсегда уезжаю. Завтра ведь вернусь.
Концерт в клубе начинался в десять вечера и должен был продлиться всю ночь. Я планировала на следующий день как следует отоспаться и вернуться в Светочевку вечерним автобусом.
До остановки добралась гораздо позже, чем рассчитывала и едва успела запрыгнуть в отъезжающую, видавшую виды колымагу. Всю дорогу до Москвы я проспала сладким сном младенца, и когда пришло время выходить, чувствовала себя отдохнувшей и полной сил.
На улице уже рассвело, и я с большим оптимизмом направилась в музыкальную студию Олежки. После Светочевки город казался другим миром, полным шума и суеты. Странно, но, кажется, я успела отвыкнуть от непрекращающихся пробок, извечных сигналов стоящих в них машин, неопрятного почерневшего снега на обочинах и разноцветных глаз светофоров. Почему-то возникло чувство, что за всей этой суетой теряется то важное, что так хорошо чувствуется в забытой цивилизацией деревне. Исконный дух самой жизни – вечный, неизменный вездесущий.