Страница 17 из 141
Он так лихо отбивал чечетку, позвякивая золотыми пряжками на ботиночках, что я тоже не смогла спокойно сидеть и стала демонстрировать свои танцевальные умения, одновременно голося на весь дом.
После второго куплета я уже мало что соображала от обрушившегося вихря эмоций. Весь остаток ночи мы с Римусом горланили на пару песни всех времен и народов. Оказалось, что он знает много народных мотивов, в том числе и «Ой, мороз, мороз». Узнав об этом, меня понесло окончательно, и я упорно доказывала лепрекону, что у него феноменальная память и потрясающий голос. Последнее, между прочим, было чистой правдой, такой грудной бас – большая редкость!
Когда за окном начало светать, я окончательно выдохлась и обессиленно повалилась в кресло. Пройти в столовую и лечь на диван, а уж тем более подняться на второй этаж и ночевать в спальне, казалось просто невозможным. Поэтому я так и отключилась – скукожившись в кресле и мурча под нос знаменитый мотивчик.
Пробуждение было тяжким. Еще ни разу в жизни у меня так не болела голова. Казалось, все мировые колокольни загудели разом, одновременно с самыми громкими барабанными установками. В мыслях все плыло, воспоминания о прошедшем вечере и ночи были обрывочными и бессвязными.
Поморщившись, я усилием воли заставила себя приподняться и спустить ноги. Мышцы тут же отозвались тянущей болью. И немудрено. Как я вообще в такой позе умудрилась всю ночь проспать? Еще и недавняя уборка сказывалась. Кстати о ней.
Я обвела взглядом кабинет и мысленно застонала: вокруг творился полнейший кавардак. На полу валялись три пустые бутыли, на столе лежал опрокинутый стакан, и красовалась тарелка с остатками бутербродов. Там же виднелись две купюры номиналом по тысяче рублей, оставленные Римусом. Сам лепрекон, видимо, ушел, так как на мой зов никто не откликнулся.
Поднявшись с места, я тут же пошатнулась. Голова раскалывалась на части, перед глазами плясали темные круги, в мыслях витал один и тот же вопрос: зачем? Зачем я так напилась? Все, даю себе торжественную клятву: с этого дня больше ни капли рома в рот не возьму! Он плохо на меня влияет. Даже от текилы меня так не развозило.
Я сделала шаг в сторону двери и незамедлительно почувствовала себя тягучим вязким киселем, готовым вот-вот растечься по полу унылой лужицей. Пару раз наткнувшись на косяки, я таки доползла до ванной, где провела целый час.
Зато из ванной выходила, снова чувствуя себя человеком. Прохладный душ взбодрил, зубная паста вернула свежесть дыхания, а головная боль постепенно отступала. Я бросила взгляд на часы и с удивлением обнаружила, что сейчас всего час дня. Учитывая, что мы угомонились только под утро, поспала я всего ничего.
Да уж, с фейри не соскучишься!
Словно в подтверждение моих мыслей из столовой донеслись громкие вопли. У меня разве что волосы дыбом не встали.
–Не-е-т, – заныло подсознание, – только не снова!
Кричали двое. Точнее кричал один, чей голос принадлежал Власу, а второй лишь жалобно поскуливал. Смирившись с тем, что «покой нам только снится», я направилась в столовую. Как только переступила порог, перед моими глазами предстала следующая картина: раскрасневшийся и растрепанный Влас стоял в центре комнаты и держал за шкирку некое существо, очень смахивающее на енота. Его можно было бы с легкостью принять за этого зверя, если бы не одно но. Всякому порядочному еноту полагается иметь пушистый полосатый хвост. Прошу заметить – один единственный полосатый хвост. А у этого их было целых три. Они-то и выдавали в нем фейри. «Не совсем енот» жалобно поскуливал и извивался в воздухе, пытаясь вырваться из рук Власа, но ему это никак не удавалось.
Я негромко прокашлялась, привлекая к себе внимание.
–О, Милка! – белобрысый обернулся в мою сторону. – Что, уже проспалась? А я как раз собирался тебе средство от похмелья сделать.
–Не надо мне твоя бурда, – не задумываясь, брякнула я.
Вот что за человек? Сначала скажу, потом подумаю. Средство бы мне ох, как пригодилось!
–Ки-хи-хи, – внезапно выдал енот, перестав вырываться. – Ну и дурында! Лепреконы в выпивку магию свою подмешивают, от ее эффекта дня два отходить будешь!
–Ты мне тут еще пообзывайся! – возмутилась я. – А ну, отвечай – ты в моем доме пакостил? Сумки переставлял, печенье жрал, нотариуса пугал, потоп устраивал?
–Угу-угу, все я! – самодовольно закивал енот.
Нет, ну надо же, ни грамма раскаяния в нахальных глазах! А я еще на Власа грешила… да он в сравнении с ним просто ангел!
–Мил, чего мне с ним делать? – обратился ко мне Влас, помотав енотом из стороны в сторону.
–Ну не зна-а-ю, – протянула я, прищурившись. – А что можешь?
–Мелкие фейри боятся железа, – охотно сообщил Влас.
–О! – воскликнула я и незаметно ему подмигнула. – Сейчас пойду на кухню, достану железную вилку и буду пытать этого маленького поганца.
Как только я это сказала, енот скукожился, повесил маленькие ушки и, сложив перед собой лапки, уставился на меня глазами кота из Шрэка:
–А может не надо? Я больше не буду. Честно-честно.
Зрелище было умилительное. Разумеется, я не собиралась мучать несчастного фейри и за один только обаятельный вид простила ему все проказы, но сразу сдаваться не собиралась. Этому еноту нужно дать понять, что со мной шутки плохи!
–Надо, мелкий, надо, – сказала я и демонстративно направилась в сторону кухни.
Влас тихо фыркнул, подавляя смешок, а вот енот действительно испугался. Уж не знаю, чем ему могло навредить железо, но он явно запаниковал.
–Власилен, Власилен! – внезапно завопил звереныш. – Ты только посмотри! – он ткнул пальцем в сторону окна.