Дождевая пыль

Почему именно я оказалась на этой границе? Что обозначает ветвь акации, прочно въевшаяся в кожу левого запястья?

Маленькая и беззащитная, я стою перед высокими могучими древами, источающими знакомый сладковатый аромат. Вихри лепестков переплетаются в пространстве, вычерчивая на фоне чёрной бездны завораживающие узоры.

Всё, что я вижу сейчас, это больше чем сон. Я действительно нахожусь на границе жизни и смерти. Я стою, не в силах сдвинуться с места, будто и сама, подобно древу, прочно вросла корнями в землю. Хотя, нет. Не в землю. Здесь нет её, как нет и неба. Только чёрное ничто. Бесконечность.

Я вдыхаю сладкие ароматы, чувствую на коже дуновение лёгкого, прохладного ветерка. Пытаюсь протянуть вперёд руку, и мне это удаётся. Значит, я ещё могу двигаться. Значит, я должна сделать что-то. Вот только что?

Двигаться вперёд? Но ноги не послушны. У меня не хватает сил, чтобы сделать выбор. Я хочу подойти к белой акации, олицетворяющей жизнь. Не хочу окунаться в алое.

Кажется, целую вечность я стою на перепутье. На перехлесте двух миров. Вдруг я вижу невдалеке неясный, окутанный рассеянным свечением, силуэт.  Он приближается, и с каждым шагом знакомые черты проступают всё яснее.

-Мама? – шепчу я одними губами, не веря собственным глазам.

Она такая же, какой я её запомнила. Красивая молодая женщина с мягким взглядом и милыми ямочками на щеках, появляющимися от улыбки. С ног до головы она закутана в белую мантию, ниспадающую вниз плавными изгибами.

Мама протягивает руку ко мне и лёгким касанием сметает со щёк непрошеные слёзы, которые помимо воли текут из глаз.

-Мамочка, - повторяю я, стараясь сдержать разрывающие грудь рыдания.

В последний раз мы виделись одиннадцать лет назад. А я помню день трагедии так отчётливо, словно это произошло только вчера.

-Не плачь, - ласково говорит она, и её голос звонким эхом растворяется в пустоте. – Я здесь, чтобы помочь. Тебе ещё рано ступать на ту сторону. Слишком многое тебе ещё предстоит совершить.

Я протягиваю к ней руки, но мама лишь качает головой и грустно улыбается.

-Ты не можешь идти со мной. Когда-нибудь мы обязательно воссоединимся, но прежде ты пройдёшь долгий путь, полный и печалей, и радостей. Ты должна познать свою судьбу и предназначение. А я всегда буду помогать тебе.

-Я люблю тебя, - шепчу, чувствуя, как меня отталкивает от неё, выбрасывает из этого места.

В душе каждого человека есть маленький уголок, скрытый от посторонних глаз. Там хранятся самые потаённые страхи, мечты и воспоминания. Я запечатала образ родителей глубоко в своём сердце. Запретила себе вспоминать, потому что эти воспоминания приносили боль.

Но теперь, встретив маму, пусть даже наша встреча длилась лишь мгновение, я чувствую, как боль сменяется лёгкой грустью. Прошлое, до этого являющееся слабостью, сейчас отпустило меня. Боль, какой бы острой она не была, когда-нибудь проходит. Что-то уходит, что-то приходит. И каждый раз мы возрождаемся, приобретая что-то новое и ценное.

Я чувствовала, что плыву. Чернота, застилающая глаза, постепенно рассевалась. Мне слышались звуки голосов, идущие откуда-то сверху.

-Мари! – звал меня один из них. – Мари, очнись!

Я глубоко вдохнула, и лёгкие обожгло потоком свежего воздуха. Резко разомкнув глаза, я увидела склонившееся надо мной лицо Ховарда. Его длинные волосы были растрёпаны, под глазами пролегли синие тени, у скулы виднелась свежая царапина. Отовсюду доносился шум, среди которого явственней всего проступало ужасающее шипение.

Меня и Ховарда окружал белый светящийся купол, не дающий разъярённым импам приблизиться. За пределами этой защиты творился настоящий хаос. Тор и остальные полуангелы метались из стороны в сторону, и я едва могла следить за их движениями. Среди них то и дело проскальзывала тёмная фигура Кристиана, пытающегося увернуться от нападений. Импы, злобно шипя, чёрными сгустками прыгали на полуангелов, пытаясь прожечь их защитный свет. В ответ те ещё больше фокусировались и светились ярче прежнего. Кроме того, импы с яростью набрасывались на купол Ховарда, но тут же отскакивали от него, как пружинящие мячики.

Среди хаотичных мельканий я отыскала взглядом Тора, который в тот момент стоял лицом к лицу с Кристианом. Последний, криво усмехаясь, что-то говорил, но я не могла разобрать слов. Свечение Тора стало настолько ярким, что я прищурилась. Бурлящая вокруг энергия захлестнула бы меня, если бы не купол Ховарда.

Всё это я успела увидеть и осознать за каких-то несколько секунд. В сознании всё ещё звучали отголоски слов мамы, глаза лихорадочно наблюдали за происходящим. В голове царила сплошная каша.

-Мари! – сдавленно проговорил Ховард. – Слава Богу, ты очнулась!

Я не нашла в себе сил, чтобы ответить. Творящееся вокруг безумие казалось настолько нереальным, что лишало дара речи.

Ховард продолжал удерживать защищающий меня купол, в то время как все остальные полуангелы окружали Кристиана, от былой уверенности которого не осталось и следа. На его лице явственно проступала беспомощная ярость. Крылья, которые ещё недавно были тёмно-серыми, сейчас стали черны, как беспросветная ночь. Полыхающие алым глаза метали молнии, на руках, удерживающих сгустки тёмной энергии, проступили вздутые борозды вен. Сейчас Кристиан явно уступал Тору и его отряду. Казалось, ещё немного, и тёмный полуангел обессилено рухнет на землю. Напряжение и ярость, сковавшие его, создавали ощущение нечеловеческого, демонического образа.

Я в ужасе смотрела на существо, которое ещё недавно считала своим другом. Импы тоже заметно ослабли. Ещё минуту назад рьяно бросающиеся на противников, сейчас они, беспомощно шипя, жались к Кристиану.

Тор сделал шаг вперёд и в его руках появился светящийся шар. Он направил его в сторону тёмного полуангела и тот, дико взревев, шарахнулся в сторону. В этот же самый момент произошло немыслимое. Импы, до этого подчиняющиеся Кристиану, облепили его тело, причиняя невероятную боль, заставляющую кричать. Полуангелы, окружающие его, резко отпрянули в сторону, а Ховард, по-прежнему находящийся рядом со мной, вздрогнул. Зрелище, представшее перед нами, действительно повергало в ужас. Импы не отпускали Кристиана из своих цепких объятий до тех пор, пока тот, смертельно побледнев, не рухнул на землю. В тот же миг крылья за его спиной исчезли, а сами импы растворились в воздухе.