Паутина

На окраине было тихо, но чем дальше в город уходили гости, тем больше шума они слышали. Вскоре дома расступились, и каменная тропа привела их на ярмарочную площадь, забитую народом.

Люди бегали, толкали друг друга и суетились, будто рой пчел вокруг улья. Но, хоть эльфы и видели подобную возню лишь на поле брани, они с удовольствием нырнули в этот человеческий водоворот, желая разведать его и понять. Доносящийся отовсюду смех, громкие разговоры и детские крики тут же проникли в них, сделав частью всеобщего ритма. Где-то вдалеке послышались звуки веселой мелодии; кажется, это пела флейта, которой подыгрывали бубенцы. Но разобрать точнее оказалось трудно, и вся компания устремилась к источнику, по пути останавливаясь возле торговых лавок, чтобы рассмотреть товар.

Оказалось, музыка играла возле импровизированного кукольного театра, собранного из досок и разноцветных тряпок. А сшитые из мешковины незатейливые куклы разыгрывали сценку. Рассевшаяся вокруг детвора прибывала в восторге, как и лихолесские гости, уж давно позабывшие, когда в последний раз им доводилось так искренне смеяться. С лица Леголаса не сходила радужная улыбка, и он оставил все подозрения. А Эвита и вовсе утратила к нему интерес; теперь она разговаривала только с Агатой, шепча ей что-то на ухо и разделяя вспышки звонкого смеха. Женщины и сами унеслись далеко, вернулись в дни своего сурового детства, когда походы на городские ярмарки и праздники были самым долгожданным событием.

Но всем им пришлось уйти, так и не досмотрев представление, потому что маленькая девочка подошла к одному из стражей и заявила, будто он похож на эльфа.

Впрочем, задорный дух вокруг не позволял расстраиваться, и гости направились дальше, жадно втягивая сменяющие друг друга ароматы. Пряности, свежая выпечка, кровавый запах, идущий от мясных лавок и смрад, источаемый проходящими мимо бродягами — все это казалось необычайно прекрасным в такой светлый день.

Однако уже скоро Эвиту вернуло к реальности знакомое лицо, неожиданно промелькнувшее в толпе. Ей не раз доводилось видеть этого мужчину рядом с Маршалом… стражник, тайно сопровождающий принца? Или доносчик, разнюхивающий о творящемся в городе? .. Неважно — он вполне может рассказать хозяину о том, с каким усердием его «пчелка» выполняет данное поручение, чего ей хотелось меньше всего.

Выбора не было; с обреченным вздохом женщина натянула улыбку и поспешила за идущим впереди Леголасом, который окончательно утратил бдительность. Теперь уже он охотно заговорил с ней, начал смеяться и даже положил ее руку на свой локоть, что вызвало кривую усмешку на лице Агаты.

Она всегда поражалась легкости, с которой Эвита находит общий язык с окружающими. Но при этом репутация ее безмерно страдала — во дворце каждый знал, что за услуги требуются Маршалу из Волда. И развлечение его знакомых — возможно, еще не самое порочное…

Отмахнувшись от грустных мыслей, Агата стянула с головы капюшон и с облегчением тряхнула густой копной пшеничных волос с мягким рыжим оттенком, придающим им карамельный цвет. Но не успела девушка убрать со лба выбившийся локон, как ее грубо толкнул идущий мимо мужчина в жестком кожаном плаще.

— Эй! — крикнула она, но осеклась, когда наглец вдруг обернулся, злобно сверкая глазами — единственным, что виднелось на обмотанном бинтами лице.

Так делали больные проказой, чтобы скрыть жуткие нарывы, и Агата с трудом подавила желание сорвать плащ, к которому прикоснулся несчастный. Но как только брезгливость ушла, в душу закрались опасения — как и прочие, она старалась избегать зараженных, но часто видела их в городах, где и обитала хворь. К моменту, когда больному приходилось скрывать тело, он уже едва мог ходить и передвигался с помощью опоры. Но этот мужчина шел легко, с силой расталкивая попадавшихся на пути людей… направляясь прямиком к Леголасу.

Осмотревшись, девушка поняла, что эльфийские стражи также заметили незнакомца. Но они бездействовали — просто наблюдали, что заставило ее оставить тревоги им. Однако навеянный грозной фигурой страх не хотел исчезать, а в голове настойчиво зазвучал собственный голос:

«Если с этим эльфом что-то случится — будет уже неважно, кто отпустил его в город, — говорила девушка накануне утром, пытаясь избежать прогулки, — обвинят тех, кто был рядом!»

Но Эвита лишь отшучивалась и взяла подругу измором, жалуясь, что не хочет идти в компании глупой служанки.

Загадочный прокаженный, казалось, уловил эти думы и прибавил шаг. А желавшая избавиться от беспокойства Агата поспешила следом, надеясь обогнать его и больше не замечать. Но она все еще не могла видеть, как из-под плаща показалась крупная распухшая ладонь с коричневой кожей, принадлежащей орку. Не видела, как холодно и враждебно блеснуло в его руке лезвие кинжала, приготовленного для Леголаса.

Но привычные к неожиданностям стражи вскинули свои луки еще до того, как вражеский нож полностью показался из-под одежды. Вокруг послышались крики, и люди отшатнулись в стороны, сбивая друг друга с ног и выкрикивая проклятья. Леголас развернулся, с лязгом выхватывая из ножен длинный меч и одновременно отпихивая в сторону Эвиту. Она споткнулась, запутавшись в юбке, но сумела удержаться на ногах и уже спустя мгновение исчезла в гудящей толпе.

А вот ее подруга чересчур погрузилась в размышления и опомнилась не сразу. Будто во сне она увидела тонкие наконечники эльфийских стрел, один за другим выскакивающие из спины мнимого прокаженного, разбрызгивая во все стороны капли черной крови. Они словно и не собирались останавливаться, грозя пройти насквозь и вонзиться в девушку, отчего она закричала, даже не осознав случившееся.

Стрелы и впрямь приблизились, но лишь по вине варвара, который взвыл и попятился назад. Звук этот практически отбросил назад собравшихся вокруг зевак и еще больше напугал Агату, которая впопыхах запнулась о собственный подол и рухнула на спину.