Без души

— Я сам!

Стоящие рядом люди в ужасе попятились от своего спасителя — в серых всегда непроницаемых глазах на секунду мелькнул багровый отблеск безумия…»

***

Девеан давно спал, а Ирэн лежала, подтянув острые коленки к животу, и рассматривала пятнышко на простыни, слушала спокойное дыхание надзирателя, мяла в маленьких ручках край одеяла, словно хотела порвать ткань. Снова соврала… Бездна, как же ей надоели эта непонятная игра, эта странная роль.

Как же ей надоело врать!

Ещё немного и все измениться. Можно будет скинуть с себя маску, улыбнуться и просто жить. Если конечно, память не помешает. Она сделала всё именно так, как он ей сказал. Правильно? Больно…

А в сознании пестрой круговертью слова.

…— Вот теперь всё правильно?

— Да, родная, ты всё сделала верно. Скоро он приведет Алевтину. Должен привести. А та наверняка успела как—то подстраховаться, наверное, через Эрика. Что случилось, родная? Вот, возьми платок, вытри слезы. Я не передумаю, не пущу тебя… Не надо. Зачем тебе идти за мной в Бездну? Там холодно и нет ничего, кроме пустоты. Тебе дали второй шанс, родная, используй его. Живи.   

— Нет… Не хочу. Что я буду делать? Что скажу?

— Соврешь, родная. Мы все уже давно привыкли врать и играть. А Девеан, он надежный. Он спасет тебя, а если нет — там тоже будет пустота. Не бойся ее. Скажи, что устала. Ты ведь устала, да? Вот видишь — это правда. Скажи, что больше не любишь меня, никогда не любила. Зачем мне твоя любовь? Я ничего не чувствую, а если ты пойдешь за мной, тоже разучишься и потеряешь смысл. Не надо. Скажи, что не хочешь идти за мной, что передумала. Соври, что боишься безумия. Да, я тоже всем лгу, даже себе. Это очень просто. Каждый раз получается все лучше и лучше. Девеан поверит, тебе невозможно не верить. А еще скажи, что забудешь меня. Упрямая. Не мотай головой, забудешь. Все забудут. Только не называй свою дочь Эллин, хорошо? Не плачь… Пойдем. Надо подготовиться к последнему раунду. 

Пойдем, родная. У нас ещё осталось немного времени…

Ирэн  уткнулась носом в подушку, укусив её угол, чтобы не закричать. Но как же Серег был прав! Она до смерти боялась безумия и холода пустоты. И так хотела попробовать, как это — жить нормально. Чтобы, засыпая под шум дождя рядом с любимым человеком, не думать о том, чем завтра кормить семью, не просыпаться  от собственного крика, путаясь в слишком реальных кошмарах. Чтобы, встречаясь взглядами, не тонуть в чужом отчаянье. А по утрам слышать детский смех.

Теперь у неё будет все это. Кроме него… только маленький кусочек янтаря.

А Серег обязательно добьется своего, выиграет. И у творца, и у Бездны.

И от этого знания только сильнее хотелось кричать.

Когда—нибудь:

…Я не успел дочитать конец. Изображение поплыло, раздался хлопок открывающегося окна и вежливый кашель. Алеша вскочил на ноги, схватив со стола ножницы. Но нападать странный гость не собирался. На подоконнике сидел тот самый странный мужчина из библиотеки, сейчас он выглядел именно так, как в видении — мальчишка со смешными разноцветными волосами. Сложно было поверить, что это странное существо — будущий отец Девеана…

— Привет! — гость аккуратно сложил большие черные крылья и спустился в комнату, — прости, что так, но времени у меня не много. Решил должок отдать. Раз уж тётушка проговорилась, надо хоть кому—нибудь причинить добро. Ты как?

— Кто ты? — голос обрата охрип, а Леша беспомощно выставил перед собой бесполезные ножницы.

— Неважно, — парень одним движением приблизился к Алёше и дотронулся до его лба, — всего лишь возвращаю потерянную память. Прощай! — и, помахав рукой, гость выпрыгнул из окна, в падении раскрывая полотна крыльев.

Но брат уже не обращал на него внимания, он рухнул на пол, сжимая голову руками.

— Это было по—настоящему… эта книга… Сережа, обманул. Боже, что же делать?

Изображение снова поплыло, но я успел увидеть, как брат, словно получив неслышный ответ на свой вопрос, кинулся обратно к компьютеру,  принявшись удалять фрагменты текста.

…И снова комната. И за окном опять осень, только ранняя — год прошел. И брат изменился: похудел, осунулся. Взгляд изменился — холодный, жесткий. Леша прошел в комнату, неся в руках красиво упакованную посылку, сел на кровать. Несколько минут он просто смотрел в одну точку, словно собирался с мыслями или пытался побороть что—то внутри себя. Потом порвал пакет, достав лежащие в нем книги. Подойдя к нему, я сел рядом, смотря, как Леша бережно перелистывает сероватые страницы. На последнюю упало несколько слез, и брат тут же отвернулся, злясь на самого себя за постыдную слабость.

Я же смотрел только на последнюю строчку:

«И люди смеялись, веря в то, что теперь все будет хорошо»…

Дальше текста не было.

Сейчас:

— И не нужно, — улыбнулся Единый.

Вокруг меня снова оказался зал, замершие творцы, Бездна. Будущее ещё не произошло, но я знал, что будет именно так.

— Сказки должны заканчиваться словами: «и жили они долго и счастливо», на то они сказки. Не стоит переворачивать страницы и спрашивать, что же стало дальше… Нужно закрыть книгу и верить, что все было хорошо. Ты ведь знал, что так получиться?

— Надеялся, что мне удастся провести собственную игру. Они не относились ко мне серьёзно: интересная игрушка, вот и все, что видели во мне. Безвольная, бездушная. Ошиблись, в который раз…