Корабль надежды

Утром Алекс съел весь завтрак и задумчиво спросил:

– А не сходить ли мне в булочную по соседству? Помнится, они вкусно пекли.

– Конечно, сходи, – обрадовалась Эна тому, что у Алекса появился аппетит.

Он быстро вернулся и помахал ей от дверей пакетом:

– Ничего у них не изменилось, иди пробовать.

Такой он был славный с этим своим пакетом и, главное, голодный, что Эна подбежала, обняла его и поцеловала.

– Какой ты вкусный, – с наслаждением поцеловала еще раз, – вкуса молока с медом и, кажется, корицы.

– Не поймаешь, я ни одной не съел по дороге, честное слово.

Нет, подумала Эна, это не булочки, это исчез запах и привкус лекарств, химия наконец выветрилась из организма. Сам Алекс просто перестал чувствовать горечь во рту, и к нему вернулся вкус еды. Он не обратил на это особого внимания, как не обращают внимания на то, что синяк прошел.

– Ты упорно решила все пересмотреть? – увидел Алекс включенный телевизор. – Это же скучно, если не любить теннис.

– Да это же интереснее любых фотографий! Ты такой... живой! Ты лучше всех, даже когда проигрываешь.

Эну поразило, как игроки по-разному огорчались по поводу проигрышей. Один Алекс неизменно лучезарно улыбался, несмотря на то, выиграл или проиграл, и светился удовольствием от игры. Вот почему его прозвали Солнечным, а совсем не из-за отливающих золотом волос.

А как он двигался во время игры! Легко – просто невесомый какой-то. Никаких усилий.

– Ты проигрывал только тогда, когда играл не вполсилы, а в четверть силы, – засмеялась Эна. – А что было бы, если бы ты в полную силу сыграл?

– Смотри дальше, если хочешь увидеть полную силу. Я заиграл постепенно, – ответил Алекс, удивившись, как Эна с ходу уловила суть вещей.

Да, он долго не мог раскрыться. Для него главным было удовольствие. Загнать противника в нужное место и вынудить действовать так, чтоб он, Санни, мог провести задуманный красивый удар. И только постепенно появилось цепкое постоянное изматывающее давление на противника, игра и победа стали синонимами. Но тонкий расчет и вкус к красивым комбинациям остались.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой появляется долгожданный гость

– А знаешь что, потом досмотришь, пойдем сыграешь со мной в теннис! – неожиданно предложил Алекс.

– Я? С ТОБОЙ? Да ты что, смеешься, – испугалась Эна.

– Ты боишься, да, боишься? – поддразнил он ее и потрепал по голове.

– Я боюсь? Пошли! – вздернула Эна подбородок.

Но когда Алекс начал тщательно подбирать ей ракетку из своего арсенала, она опять запаниковала:

– А ты уверен? Я же совсем не умею играть, разочарую только, и ты удовольствия не получишь.

– Первый раз кто-то отказывается от тренировки с Санни Крауфордом. Да еще бесплатной.

И, вручая ей ракетку и целуя в нос, добавил серьезно:

– Я же не боюсь тебя разочаровать. Слабый, с дыркой в боку. Какой из меня сейчас игрок. Мне хочется попробовать, не разучился ли. И хочется попробовать именно с тобой. Просто покидаем мячик.

Ничего ей с ним не страшно, скорее она за него боится – как он воспримет свое теперешнее состояние. С другой стороны, подумала Эна, не стоит прятаться от жизни, пусть будут разочарования, вместе они справятся.

Между двух зданий их кондоминиума был настоящий спортивный комплекс, бассейн, тренажерный зал, корты. Алекс на этих кортах раньше не тренировался, зато в бассейне плавал регулярно. В будни днем там обычно никого не было, а в такую жару тем более.

Алексу вдруг вспомнилось, как он в детстве играл с мамой. Он с ней частенько играл, в конце концов, теннис – это была ее идея. Всплыл в памяти один эпизод. В тот день отец запрещал маме играть, сердился, она смеялась и настаивала. Тогда отец потихоньку отозвал Алекса и попросил его быть предельно осторожным, потому что у мамы в животике есть ему братик. Алекс впервые почувствовал ощущение ответственности. Отец всегда обращался с ним как с равным, как с другом. С Крисом (братика Алекс сам назвал Кристофером) разговаривали по-другому, на него не полагались, все время считалось, что он еще маленький. Зря, наверное.

С Эной Алекс взял ту же тактику, что на «теннисных шахматах» с Мигелем. Он ее не гонял, если чувствовал, что она не успевает взять мяч, а подсказывал, куда идет мяч.

 Он заново изучал себя. Сознание еще помнило его прежнее ловкое тренированное тело, а мышцы не слушались. Наверное, те же ощущения испытывает человек, который встал на протезы.

– Так и знал, что вы здесь! Меня ты никогда не предупреждал, куда бить собираешься! Так нечестно!

В дверях корта стоял большой, расплывшийся в улыбке Николас и махал им рукой.

– Санни, а со мной не хочешь? – спросил он у подошедшего Алекса.

– Куда там, разве что через десять лет, я потерял форму, сам знаешь – не играл. Долго объяснять, ну... болел в общем.

– Выглядишь неплохо, за пару месяцев восстановишься?

Подбежала Эна и заметила, что Алекс бледный и мокрый.

– Все, – сказала она, – марш домой, для первого раза хватит.

– Слушаюсь и повинуюсь, – шутливо отрапортовал Алекс и повернулся к Николасу: – Поверишь, она у меня второй раз в жизни ракетку держит!

Николас присвистнул от удивления:

– Да ты с голоду никогда не умрешь, школу откроешь – к тебе очереди стоять будут.

Пока Алекс парился в ванной, Николас взялся помогать Эне накрывать на стол. Он с первой минуты стал каким-то своим, как будто Эна знала его с незапамятных времен. Добродушно шутил, неуклюже топал с тарелками вокруг стойки бара.