Корабль надежды

— Купи обе. Месяц — одна, месяц — другая, — рассмеялся он. — Они такие маленькие, на большее, наверное, и не рассчитаны.

— Две? О! У меня есть идея! — загорелись у нее глаза. — Пожалуй, я знаю, которую я куплю сюда. А для первых месяцев я видела плетеную колыбельку...

Викки напоминала Николасу птичку, вьющую гнездышко. Кругленькая хлопотушка с заострившимся носиком.

— Мама Светлячок. Все продумала, все приготовила, — улыбнулся он. — А имя уже выбрала?

Викки тревожно на него посмотрела. Он ведь знает, какое имя она хотела бы дать малышу, почему спрашивает? Он что, против?

— А ты какое хочешь? — спросила осторожно.

— Называй сына сама.

«Ох, зачем только спросил!». И Ник попробовал отшутиться:

— Я буду дочку называть. Договор?

Виктория промолчала, опустив глаза.

Ник не знал, что сказать. Он прекрасно понимал, какое имя она приготовила сыну. Он просто надеялся, что она передумает. Вот только-только она перестала называть его Риком. Он воспринимал это оговорки спокойно. Знал, что зовет она его, Николаса. Бедный Светлячок. Сама страдает, когда замечает свою ошибку. Он же видит, у нее на лице все написано, как и в детстве. Он боится, что лишнее воспоминание потревожит ее, вызовет слезы.

Да, надо признать, ему очень не хочется, чтобы малыш звался Ричардом. Не потому, что он ревнует. Это глупо. А потому, что ее рана еще не зажила. Она будет звать: «Рик» — и тут же возвращаться в прошлое, расстраиваться и плакать. Ну как ей все это объяснить? Он совсем не красноречив. С другой стороны, раз ей так важно, он переживет.

— Крохотуля, — не отдавая себе отчета, он назвал ее не прозвищем, которое дал ей Рик, а которое он придумал сам. — Крохотуля, — он вложил всю нежность в эти слова. — Придумывай имя ты, заранее согласен на любое. Единственная просьба, — добавил он, — крестным пускай будет Санни. У него рука легкая.

Она вздохнула и ничего не ответила. «Мог бы сказать: “Ты ведь хочешь назвать Ричардом? Пусть будет Ричард”. Почему он так не сделал?»

Ник обнял ее и поцеловал в макушку, Викки прижалась к нему, большому и теплому, и задумалась о колыбельке. Где же она ее видела, ту плетеную колыбельку?

К Миласкисам заехал Джеф. Старший брат Ричарда внешне слегка напоминал покойного младшего. Раньше Викки не придавала этому особого значения. Джеф из-за разницы в возрасте всегда был для нее очень взрослым, солидным, состоявшимся деловым человеком. Теперь она нет-нет да всматривалась в него.

— Рад за тебя, — сказал ей Джеф, улучив минутку наедине. — Николас — славный малый. Жизнь продолжается, Викки.

Глаза ее повлажнели, но вошел улыбающийся Николас. Они заговорили о ценах на жилье, о ремонте, о бизнесе.

— Нет, — Николас решительно покачал головой. — Не уговаривайте. Не отпущу Викки так далеко без меня. А я сейчас должен быть здесь. В конце концов, мы не так давно ездили на кладбище.

— Ник, не переживай. У меня трое детей. Я прекрасно понимаю, что такое беременная женщина. Все будет хорошо, — заверил Джеф. — Нам с Викторией хотелось бы съездить вдвоем.

— Всего на день! — попросила Викки вечером в постели. — Если малышу вдруг вздумается появиться раньше времени — ты же этого боишься, да? — то уже ничего страшного. Только он, уж поверь мне, досидит до конца. Я его хорошо знаю.

Ник вздохнул и обнял ее.

— А я хорошо знаю тебя. Обещаешь принимать все-все таблетки?

— Обещаю. И буду звонить тебе каждый час.

— Ну, каждый час не надо, — принял он ее слова всерьез.

У могилы Джеф с Викторией постояли молча какое-то время. Джеф заговорил первым.

— Мне тоже Ричарда не хватает. Очень, — сказал Джеф. — Ты молодчинка. Все правильно. Пойдем.

Джеф взял ее под руку и повел к воротам.

— Возьми меня в крестные. Вот тебе и будет ниточка, связывающая с Ричардом. Мы — одна семья. Мы тебя любим, Викки. Тебе привет от...

Он заговорил о жене, детях, о накопившихся проблемах.

***

Викки стало тяжело ходить. Неудобно сидеть. Она не находила себе места физически, да еще все время лезли в голову разные страхи.

Глупости, говорил Николас, нормального малыш размера, он не успел вымахать за время, прошедшее с последнего визита к врачу. Почему это у малыша должны быть какие-то отклонения? Ну и что, что был повышен сахар в крови? Заметили вовремя, все под контролем. Слишком много вертится? А кто сказал, что это плохо? Подвижный малый растет, это же хорошо. И так до бесконечности.

Викки пришла в голову мысль, которую она побоялась произнести вслух. Она лежала, смотрела на профиль спящего Ника и переживала: что он будет делать, если с ней что-нибудь случится? Не выдержала и прильнула к мужу. Он повернул к ней голову. В темноте не было видно, но Викки знала, какие забавные у него светлые брови. Она дотронулась легонько пальчиком. Ник открыл глаза, поцеловал ее в лоб.

— Почему не спишь, Светлячок? — прошептал.

— Я должна тебе сказать, — Викки привстала. — Ник! Я с тобой счастлива. Это совсем не так, как с Риком. С ним счастье было такое, как... фейерверк. А с тобой другое, тихое и спокойное. Я и не знала, что такое тоже бывает. Но это счастье. Мне важно, чтобы ты знал. Что я люблю тебя. Люблю. Очень.

Он сел и склонился над ней.

— Я знаю. Я всегда это знал, Светлячок. Успокойся, родная. Не волнуйся. Засыпай. Все хорошо, да? Не плачь только. Ты не плачешь? — проверил он ладонью, нет ли слез на щеках. Слез не было.