Спасти химеру

Порядочные люди ночью обычно спят. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в ночные часы улицы Кариона были едва не более людными, нежели днем. Звучный стрекот цикад то и дело прерывался приглушенными ругательствами и звуками борьбы. Порою слышался смех и гитарные аккорды.

Невен уверенно шел в темноте, не зажигая ни факела, ни фонаря. Убыстрял шаг в местах, где на мостовую падали квадраты света из освещенных окон. Прохожие спешили разминуться с нами, не заговаривая и не стараясь рассмотреть наши лица. Так принято в Карионе. Правила хорошего тона требуют не задавать вопросов и не мешать занятым людям. Наказанием за невежливость часто бывает "красный галстук" и постель из водорослей.

В одном из укромных, заросших крапивой двориков, Невен разжился спрятанной под грудой гнилых досок тележкой. Мы отправились дальше. Пустая тележка скрипела и подпрыгивала на камнях.

Наконец мы оказались у крепостной стены. Прошли вдоль нее, до одного из запасных выходов из Кариона. В свете звезд блестели металлические пластины, которыми была обита тяжелая узкая дверь. Невен вытащил из кармана огромную связку ключей. Он долго возился с замком. Еще бы, в такой–то темени даже попасть ключом в замочную скважину непросто.

Раскрываясь, дверь оглушительно заскрипела петлями. Мы выскользнули за стену, туда, где ночной мрак разгоняли костры орденцев. К счастью, позиции врага были довольно далеко от стены, и все, что мы могли видеть – неясные отсветы. Они же и вовсе должны бы принять нас за часть ночной тьмы.

За стеной даже воздух пах по–другому. Не рыбой и океаном, с легким душком гниющих отходов, как в Карионе. Нет, здесь пахло нагретой солнцем землей, вереском и дымом. Особенно – дымом.

Невен коротко свистнул. Через мгновение из–за растущих у стены кустов жасмина и шиповника послышался ответный свист, а чуть погодя оттуда вышла темная грузная фигура.

– Старик тебя забери, я уж умучился ждать, – хриплым прокуренным голосом сказал неизвестный.

– Я всегда прихожу вовремя, Гитто, – раздраженно сказал Невен. – Что у тебя на этот раз?

– О–о–о, на этот раз у нас свежайший хлеб, кровяные колбасы и пироги с мясом. Это из продовольствия. Еще есть с полтысячи хороших, новых стрел.

– Я возьму все. Как насчет овощей? Вард говорил, что соскучился по салату.

Гитто хмыкнул:

– По–вашему, в осажденном городе вам должны предоставлять заморские лакомства? Я отрываю хлеб и мясо у наших доблестных солдат, так что сердце кровью обливается, а ему салат подавай!

– Хлеб и мясо ваши доблестные солдаты оторвали у несчастных крестьян, которые не успели спрятать свое добро при виде армии.

– В следующий раз у меня будет несколько мешков зерна, – сменил тему Гитто. – Может, и салат достану твоему господину, но не обещаю.

Он, кряхтя, выкатил из–за кустов нагруженную добром тележку. Невен отдал ему нашу, пустую, и отсчитал плату. Гитто ловко в темноте перебирал монеты и ассигнации – казалось, он видит пальцами.

– Ну что ж, приятного аппетита!

– Приятно тебе потратить деньги! – рассмеялся Невен. – Ах да! – словно только что спохватился он. – У тебя есть та штука, которую ты прошлый раз предлагал?

– Ну, допустим, есть, – добродушно произнес Гитто. – Надумал брать? А то, я ж говорил, вещь хоть и дорогая, но стоящая.

– Извини, любезный, но дорогая подделка, мне думается, – возразил Невен.

– Да ты…

– Тихо, тихо. Со мной человек, который враз твою подделку распознает.

Невен подтолкнул меня вперед. В темноте я не могла видеть выражения лица Гитто, но была готова поспорить, что мерзавец усмехался. С показной вежливостью он поцеловал мне руку – я почувствовала его колкие усы. Потом вложил мне в ладонь нечто холодное.

Холодное, как лед.

Гладкое и округлое.

Это был довольно большой диск тхалакка. Творение мастера – не чета моим неуклюжим самоделкам.

Поверхность самого "зеркала" ночью выглядела просто черной. Цвет мог сказать о многом, но зажигать огонь было бы слишком рискованно.

Вздохнув, я лизнула вязкую массу, покрывавшую центр тхалакка.

Горько. Очень горько.

Я сплюнула.

– Это не подделка.

– Я говорил! – торжествующе воскликнул Гитто. – Я его из багажа самого генерала Хорака взял.

– Не подделка, но и для использования не годится, – продолжила я. – Этим тхалакком пользовались многие люди. Сейчас все они – или почти все – мертвы. Зеркало не сможет работать. Оно будет выдавать слова мертвецов, обрывки прошлых разговоров. Для живых оно уже бесполезно.

Гитто выругался.

Невен тихо засмеялся:

– Я с самого начала знал, с этой штукой что–то нечисто.

– Ну да, ну да. Я достал, что смог, – раздраженно ответил Гитто. – Век бы с вашей бандой дел не иметь.

Судя по голосу, Невен был в очень хорошем расположении духа:

– В следующий раз будем ждать зерно. Запасы в городе уже подходят к концу.

– Хех, конечно, градоначальник еще в игрушки играет, куда ему думать о войнах и осадах. Скоро начнете помирать с голоду.

– Ничего, в крайнем случае, местные выживут на рыбе. А вот ваши солдаты… сомневаюсь, что в соседних деревнях хватит еды на всю ораву.

– Посмотрим, – буркнул Гитто. – Если хочешь, можем даже побиться об заклад. Если солдаты начнут голодать раньше городских – отдам тебе свой наградной кинжал.

Невен приглушенно расхохотался:

– Идет, я на кон двадцать золотых поставлю.