Невидимые

– Все жили в разных кварталах. Господин Грамс – так и вовсе со мной по соседству.

– Господин Грамс? – оживился Батурин. – Освальд Феликсович? Отец его принимал. Такого не забыть и с годами – больно вспыльчив.

Другие фамилии оказались не на слуху. Записав их, Батурин обещал поискать в отцовских бумагах.

Бирюлев заинтересовался. Он с нетерпением ждал вестей, которые и пришли накануне в записке. Любопытные догадки подтвердились – и нынче репортер прибыл, чтобы их обсудить.

Дверного кольца не нашлось. Пришлось стучать прямо по дереву – глухой, тихий звук. Однако Дмитрий Батурин словно дожидался у входа:

– Вы на диво точны, Георгий Сергеевич! Проходите же, проходите!

В доме пахло ладаном. У иконы горела лампадка.

– Сестра моя истово верит. Это от матери – та уж лет двадцать, как при монастыре. И сейчас она в храме, нескоро вернется. Никто не станет нас отвлекать, – хозяин указал на мягкое зеленоватое кресло и сел поодаль, через кофейный стол. Позвонив в колокольчик, велел принести чаю, придвинул гостю поднос с пирожными:

– Свежие, угощайтесь.

С утра Бирюлев не ел, и потому охотно откликнулся.

– Слыхали? На чугуноплавильном вновь прошла забастовка, – Батурин указал на газету, что лежала на столике, и тотчас же рассмеялся. – О, что это я! Вы, верно, куда больше моего знаете.

Бирюлев покачал головой и потянулся за очередным пирожным.

– Кажется, на сей раз все прошло мирно. Не буянили, спокойно стояли. Сказали, что хотят семьдесят пять копеек в день, а женщины – пятьдесят. Тут сказано, что владелец, господин Свиридов, обещал обдумать их вопрос. На мой взгляд – поступил неверно. Не следует идти на поводу у вымогателей. Сегодня хотят семьдесят пять копеек, а получат их – пожелают семьдесят пять рублей. Согласны?

Репортер был далек от проблем заводовладельца, но из вежливости поддакнул:

– Пожалуй, вы правы, Дмитрий Иванович. Прежний метод куда более подходил.

Странно как-то – обращаться к тому, с кем вместе играл, по имени-отчеству.

Когда сытый Бирюлев откинулся в кресле и достал портсигар, хозяин, отказавшись от папиросы, перешел к делу:

– Вам, верно, не терпится узнать, что я нашел?

Бирюлев энергично кивнул. Батурин достал из-под газеты мелко исписанные листы.

– После того, как вы назвали убитых, я два дня напролет изучал батюшкину корреспонденцию. Нелегкий труд... Но в записях и письмах я отыскал все – представляете – все! – фамилии. Вот здесь я выписал для вас, где, когда и чьи имена встречаются. 

Репортер взял переданные бумаги, но просматривать не спешил.

– Как вы можете видеть, мой отец имел приятельские отношения не только с вашим, но и также с господами Павловым – прежним владельцем мануфактуры, Грамсом, Рябининым и Коховским. Более того, из переписки понятно, что все они были не просто знакомы, но и входили в некое археологическое общество. Полагаю, для остальных, кроме наших родителей, участие основывалось на личном интересе: род занятий эти господа имели разный.

– Значит, жертвы выбраны не случайно?

Довольный Батурин кивнул:

– Наверняка. Странно, что полиция об этом не задумалась... Наш город не тесен: шутка ли – двадцать пять тысяч переписанных душ. Сколько среди них любителей древностей? Пожалуй, наберется не меньше сотни. Но убиты именно те шестеро, что связаны между собой.

– Сколько же всего участников входило в общество?

– Пока не готов ответить: я искал лишь определенные имена. Но, думаю, мы выясним, – Батурин подался вперед в кресле. – Когда я перебирал бумаги, то вновь встретил опись коллекций. И вот на какие мысли она меня натолкнула. Раз все коллекционеры знакомы, то что, если невидимые ищут у них что-то определенное?

– Мы бы могли спросить у них самих, если их все же поймают...

– Но зачем ждать? Мы можем сличить остатки коллекций с описями, и выясним, что общего пропало.

Видя, как вытягивается лицо собеседника, Батурин рассмеялся:

– Не тревожьтесь – эту часть работы я возьму на себя. Вам нужно только доставить мне опись Сергея Мефодьевича – а потом мы попросим помощи с допуском к остальным у полиции. Если сходство найдется, то останется выяснить: кому могли понадобиться подобные экспонаты?

– Они и есть невидимые, – продолжил Бирюлев.

Однако идти в запертый дом отца и искать там опись не слишком хотелось. Впрочем, у репортера уже возникла идея, как воплотить план Батурина, не погрязая в бумагах. Но пока о ней он решил не рассказывать. Куда лучше будет поделиться с приятелем детства не планами, а результатами.

***