Страница 81 из 87
Я слабо улыбнулась, не в силах скрыть радость от встречи, а он… А он отвернулся, и до конца прогулки не подарил мне и мимолетного взгляда. Но я и не ждала иного. Рунин не даст мне лишнюю надежду, потому что слишком сильно верит в свою правоту. Думая о том, что раз его стали вывозить на свежий воздух, значит ему стало лучше, по крайней мере он окреп после операции, я поехала домой.
С того дня, каждый день стал для меня настоящим праздником. Иногда с Руниным гуляли друзья, иногда папа или Оксана, но главное, что виделись ежедневно. Не знаю, возможно, я тешила себя иллюзиями, но мне казалось, что выезжая во двор, он искал взглядом меня. И только встретившись со мной глазами, позволял отвезти себя в любой уголок двора. Я смотрела на него и не могла насмотреться, таким он бы любимым и самым лучшим.
Когда наступил октябрь и с каждым часом приближалась роковая дата, когда закончится действие зелья, я перестала спать ночами. Мне хотелось лучшего для Рунина и я не знала о чем молиться. О том, чтобы его любовь ко мне исчезла? Или наоборот осталась? Если бы мы только могли поговорить! Хотя я вряд ли бы нашла слов, чтобы объяснить свое смятение и не посеять в нем сомнения в искренности моих чувств. Он сейчас мог легко воспринять мое отношение за жалость или чувство вины, пусть и последнее действительно имело место.
В день, когда должен был закончиться приворот, Рунин не появился на прогулке. Я не знала, что думать и от этого не находила себе места. Кружила и кружила по двору, с надеждой заглядывая в окно. Очнулась я поздним вечером, когда охранник попросил покинуть меня территорию больницы. По дороге домой, я не проронила ни слезинки, успокаивала себя тем, что завтра все точно выяснится, если, конечно, Рунин не пропустит прогулку.
На следующий день меня снова постигло разочарование. Рунин вновь не появился на прогулке, как и всю последующую неделю. Если бы я не видела, как приезжали и уезжали Григорий Рунин с Оксаной, то подумала бы, что его выписали домой. День и ночь, я молилась о том, что у него не возникло никаких осложнений или ухудшения состояния.
А что если, он не появлялся во дворе из-за меня? Вдруг, любовь прошла и я стала ему отвратительна из-за всего, что было? После всего, что он из-за меня пережил, он легко мог меня возненавидеть и желать того же, что и Оксана – чтоб я сдохла…
Затем погода окончательно испортилась, и пришли затяжные проливные дожди. Родители пытались не пускать меня в больницу, но я стоически выдержала сначала уговоры, а затем угрозы запереть меня дома. Естественно, что в такую погоду, никому в голову не пришла идея выйти на прогулку, поэтому я, скрываясь под зонтом, сидела на скамейке во дворе в полном одиночестве.
Из-за сильного ветра, зонт совсем не спасал от дождя, и через час я уже промокла до нитки и дрожала от холода. Обхватив себя за плечи, я пыталась сохранить тепло, отвечая на звонки родителей словами, что сижу в машине.
Пришло очередное сообщение, в котором, я была уверена, папа обещал приехать и за шиворот притащить меня домой. Пальцы не слушались, но я все же разблокировала телефон и открыла смс.
«Марина, заболеешь, черт возьми!»
Я не верила своим глазам, и чтобы убедиться, что мне это не снилось, несколько раз сильно ущипнула себя. Затем перечитала сообщение еще раз и еще раз, и наконец поверив в реальность происходящего, вскочила со скамейки.
- ЛЮБИШЬ! – крича во все горло, прыгала на месте. – ЛЮБИШЬ!
Жалюзи в окне семнадцатой палаты шевельнулись, и я не справившись с нахлынувшими чувствами стала танцевать. Уже не ощущая холода, я прыгала по лужам, горя от радости, от счастья, от любви.
- ЛЮБИШЬ!
«Люблю… Только иди уже домой».
Я не стала расстраивать его упрямством, хотя совсем не хотела уходить и побежала к машине. Дома мне влетело по первое число, потому что папа, как я и думала, поехал за мной и мы с ним разминулись. Но позже, когда закутавшись в плед, я сидела в своей комнате и перечитывала сообщения Рунина, мне было так хорошо, что хотело летать, прыгать от счастья и кричать о своей любви.
С утра, словно в подарок, небо оказалось чистым, без угрозы разразиться дождем. Я наспех позавтракала и пулей вылетела из дома. Стараясь не превышать скорость, и сохранять спокойствие я домчалась до больницы, быстро припарковалась и устроилась на уже ставшей родной скамейке. Попроситься внутрь я не решилась, боясь что Рунин передумает, офигев от моей наглости, к тому же у него могла быть Оксана, а мне не хотелось расстраивать никого из семьи Руниных.
Время шло, а Рунин все не появлялся во дворе. Измучив себя догадками и изведя себя до нервного тика, я закрыв лицо руками, приказывала себе не плакать.
- Покатаешь?
От этого низкого бархатного голоса по телу пробежали мурашки. Я убрала руки и робко посмотрела на Рунина. Синие глаза блестели, а на губах застыла ухмылка.
- Кирилл… - выдохнула я и, соскользнув со скамейки, бросилась к его ногам.
Он внимательно и долго осматривал мое лицо, будто не мог насладиться зрелищем. Затем поднял руку и поднес к щеке. Я закрыла глаза, предвкушая прикосновения, и почувствовав его, улыбнулась.
- Ничего…
- Ничего? – непонимающе переспросила я, открыв глаза.
- Ничего не изменилось, - нахмурился он и резко потянул меня к себе. – Все так же будоражишь.
Я оказалась у него на коленях и ответила на поцелуй. Впервые нас ничто не сдерживало. Мы целовались медленно и с чувством, наслаждаясь каждым мгновением, не в силах остановиться и оторваться друг от друга.
- Молодые люди, - кто-то нарочито громко кашлянул рядом. – Это больница, а не дом свиданий!