Страница 75 из 87
К ночи, я была уже вся, как на иголках и на низком старте. Когда пост медсестры опустел, я не чувствуя ни боли, ни страха поспешила в семнадцатую палату. На цыпочках подошла к кровати. Рунин спал и выглядел таким умиротворенным, что я передумала его будить. Устроилась, как обычно и с трепетом слушала, как он дышал.
- Спокойной ночи, - шепотом сказала я, засыпая.
- Спокойной, - так же шепотом мне сказали в ответ.
Я подумала, что ослышалась, но все же посмотрела на Рунина. Его глаза были открыты и внимательно смотрели на меня. Я заулыбалась и так не кстати снова разревелась.
- Привет, - прошептала я.
- Мне сказали, что с тобой все в порядке, - переводя обеспокоенный взгляд с моей перебинтованной головы на руки, сказал он.
Господи, он пережил страшную аварию, тяжелую и долгую операцию, несколько дней комы и волновался о моих царапинах!
Я не могла отвести от него глаз. Сейчас, когда с глупыми метаниями покончено, и я точно знала, что люблю его, все стало проще, по крайней мере для меня. Я уже поражалась, насколько же я была слепой, что многолетнюю привычку и привязанность считала любовью, когда она совсем-совсем другая. Меня обуревали такие чувства и эмоции, что я удивлялась, как раньше жила без Рунина. Я смотрела на него и понимала, что не важно будем ли мы вместе или расстанемся, самое главное, чтобы он жил, был счастлив и исполнил все свои мечты.
- Это ерунда, - ответила я. – Как ты себя чувствуешь?
- Как будто мною сыграли в пинбол, - улыбнулся Рунин.
- Как же я сейчас хочу забрать всю твою боль, - вздохнула я.
- Я с тобой рыбой не собирался делиться, думаешь, боль не зажму?
Синие глаза лукаво блеснули.
- Жадина.
- А то! – усмехнулся он.
- Прости меня! Это я во всем виновата! – совсем не вовремя произнесла я, напомнив случившемся.
Рунин с грустью посмотрел на меня.
- Я сам отстегнул ремень и пошел на обгон.
Он хотел уберечь меня от чувства вины, но чтобы он не сказал, я всегда буду в этой аварии винить только себя.
- Если только это не ты подговорила лису? – смешно нахмурился он, и я, всхлипнув, улыбнулась.
- Я люблю тебя, - наверное, тоже не вовремя, но не могла не сказать.
Он, перестав хмуриться, просиял, а потом, посерьезнев, отвел взгляд.
- Ты слышала, что говорят врачи?
- Да, - расстроено ответила я, ожидая иных слов. А потом, словно обухом по голове меня озарило. – Я призналась в любви не из жалости!
- Не важно, мы все равно не будем вместе.
Я опешила, не веря ушам, и уставилась на него, раскрыв рот.
- Почему?
- Потому что, я возможно навсегда останусь прикованным к инвалидному креслу, - спокойно произнес Рунин.
Он был уже в маске, но не трудно представить, как тяжело дались ему эти слова. Я выдержав его пронзительный взгляд, серьезно ответила:
- Для меня это ничего не меняет.
- А для меня меняет, - холодно ответил он. – Я еще сам не знаю, какая жизнь меня ждет, но тебе в ней точно не место. Я не позволю тебе разрушить свою жизнь ради меня.
- Я рушила свою жизнь, до встречи с тобой, а сейчас я её восстанавливаю и все благодаря тебе! Если бы не ты, я бы и по сей день не знала, какого это по настоящему любить!
- Марина, ты меня хоть слушаешь? Я не могу ходить!
В его взгляде читалась обреченность. Отмахнувшись от его слов, я твердо произнесла:
- Я тебя люблю, и ты меня любишь…
Рунин хотел что-то сказать, но я остановила его жестом.
- Не вздумай говорить, что меня не любишь! Если твоя любовь зависит от приворота, то он не закончился! – возмущенно прошептала я. – А если, приворот тут не при чем, то ты не смог так быстро меня разлюбить! Главное, что мы любим друг друга и вместе сможем все пережить! Поверь мне Кирилл, мы со всем справимся!
Его внимательный взгляд изучал мое лицо. В синих глазах промелькнула надежда, но тут же померкла. Рунин помрачнел и жестко сказал:
- Я разлюбил тебя.
- Не правда, - отрицательно покачала я головой.
- Почему? – надменно усмехнувшись, переспросил он. – Неужели так трудно поверить, что после всего, что я из-за тебя пережил и кем стал, я не могу тебя разлюбить?
В его словах была доля правды. Во всем случившемся моя вина. Но поверить, в то, что он разлюбил, я не могла. Он говорил это ради меня, чтобы я ушла, оставила его одного и начала новую жизнь. Вот только этого не будет.
- Я тебя не оставлю, - произнесла, утерев слезы. Не время реветь и быть размазней, когда любимый человек в тяжелом положении сознательно, обрекает себя на одиночество и отказывается от любви.
- Мне не нужно твое самопожертвование.
- Быть с любимым это не самопожертвование.
- Я! Ты слышишь? Я! Тебя не люблю! – процедил сквозь зубы он. – Уходи, иначе я позову медсестру, охрану, кого угодно, лишь бы тебя убрали с моих глаз, и буду звать каждый раз, когда увижу тебя. Поняла?
Раздался учащенный писк аппарата, показывающего повышенный пульс.
- Кирилл, успокойся, - разволновалась я.
- Хочешь, чтобы я успокоился? Тогда уйди и никогда не возвращайся!
Его сердцебиение еще больше участилось, и я вышла из палаты за помощью. На встречу уже бежал дежурный врач.
- Идите к себе, - приказала мне, появившаяся медсестра и забежала в палату.
Врач готовил шприц для укола, медсестра настраивала капельницу. На мгновение наши взгляды с Рунином встретились, и я успела заметить нежность, прежде, чем он снова стал отчужденным и холодным.