Страница 73 из 87
- Надеюсь, все выживут, - произнесла я, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, сквозь толпу.
- Ох, милочка, после такого-то? Но дай-то бог!
Люди немного расступилась и от увиденного у меня подкосились ноги.
- Милочка, что с тобой? Головой ударилась? Кружится? – подхватила меня за руку женщина.
- КИРИЛЛ! – по округе разнесся душераздирающий крик, от которого кровь стыла в жилах.
Господи, пожалуйста! Я выдернула руку и не разбирая дороги, из-за завесы слез на глазах, рванула к Гелендвагену.
- КИРИЛЛ! – кричала я не своим голосом. – КИРИЛЛ!
Споткнулась, упала, в ладони и колени впились мелкие камни и осколки, разбитых бутылок, поднялась, побежала дальше и снова упала, и снова поднялась, что бы бежать. Не хватало воздуха, будто грудь сдавило в тиски, кололо в боку, жгло раны на руках и ногах, которые не слушаясь заставляли падать и падать.
- КИРИЛЛ!
- Держите её! – раздалось позади меня.
Я бросилась вниз, в кювет, но кто-то успел меня схватить за руку.
- КИРИЛЛ! – вырывалась я изо всех сил, когда меня стали оттаскивать от машины подальше. – КИРИЛЛ!
- Туда нельзя! – прокричал мне в ухо мужской голос.
- Там Кирилл! Ему нужно помочь!
- Нельзя! Машина может в любой момент взорваться!
- НЕТ! – задохнулась в крике я, и смогла вырваться из хватки цепких рук.
Зацепилась за что-то ногой и с высоты полетела в кювет. Тело пронзила обжигающая боль и в голове, будто лопнула лампочка.
Открыв глаза, я прищурилась от яркого света. Облизнула потрескавшиеся губы, во рту пересохло, хотелось пить. Попыталась сесть, но тут же закружилась голова, и потемнело в глазах, что я опустилась на место.
- Очнулась! – узнала я мамин голос, а вскоре увидела встревоженные лица родителей.
- Как ты? – спросил папа.
В голове прояснилось, и я вспомнила об аварии.
- Кирилл, - произнесла я охрипшим голосом и по вискам потекли слезы. – Он жив?
- Еще на операции, - с сочувствием ответила мама.
- Но он будет жить? – я снова попыталась сесть, как в груди заболело и стало трудно дышать.
- Не вставай! – папа заставил меня лечь. – У тебя сломано три ребра и сотрясение мозга.
- Кирилл будет жить? – повторила я вопрос.
Родители переглянулись, быстро переговорив взглядом, как они это обычно делали, когда не знали, как помягче мне сообщить неприятную новость. Я вцепилась в руку папы своими перебинтованными и с мольбой посмотрела на родителей.
- Он же будет жить?!
- Милая, мы не знаем.
- Если бы вы не знали, то так бы сразу и сказали! Я люблю его! – разрыдалась я. – Он будет жить?
- Он еще на операции и пока врачи не дают точно ответа, - не выдержав, ответил папа.
Меня будто оглушило, я сквозь слезы смотрела, как шевелятся губы родителей, но ничего не слышала, только тишину.
- А где его папа с сестрой? – спросила я, вновь обретя возможность слышать.
- Они в приемном, ждут, - ответила мама.
- Я пойду к ним…
- Нельзя, ты еще слишком слаба, - снова остановил меня папа.
- Пожалуйста!
- Потом, как-нибудь потом, - сказала мама. - Милая, что все таки произошло? Нам ничего толком не объяснили.
Я отвернулась, чтобы хоть как-то скрыть слезы.
- Хочу побыть одна…
Мама вздохнув, поцеловала меня в щеку и заглянула в глаза, говоря тем самым, что они рядом. Я проследила за тем, как они вышли из палаты и выждав несколько минут, вытащила иглу капельницы из вены и опустила в тапочки босые ноги. В груди тут же закололо, невозможно было вдохнуть, пока я не поменяла положение тела. Голова кружилась, и чтобы не упасть, я держась за стенки, последовала указателям. Меня несколько раз остановили медсестры, пытаясь развернуть в палату, и мне пришлось врать, что иду либо на осмотр, либо сдавать анализы.
В приемном было много народу, но я быстро нашла взглядом Григория Рунина. Совсем бледный, он сидел, глядя в одну точку.
Я сделала к нему на встречу все пару шагов, когда услышала за спиной:
- Ты!
Я обернулась. Оксана стояла в паре метрах от меня, держа в руках стаканчики с водой, в её взгляде читалась ненависть.
- Это ты во всем виновата!
Стаканчики с всплеском упали на пол, и в следующую секунду мою щеку обожгла пощечина.
- Это из-за тебя он попал в аварию! – она хлестала меня по лицу, а я не пыталась её остановить. – Ненавижу тебя! Лучше бы это ты была на его месте!
Григорий Рунин подбежал к дочери и оттащил от меня.
- Оксана, ты что творишь?
- Папа, это она во всем виновата! – разрыдалась Оксана, с отвращением глядя на меня. – Я все слышала! Она побежала к другому! Поэтому Киря разгромил дом, а потом сорвался и уехал. Он поехал за ней! За подлой предательницей!
В глазах Григория Рунина стояли слезы. Но в них не было обвинений, скорей боль за сына.
- Простите меня… Простите меня… - только и могла я повторять. – Простите меня…
- Если бы не ты, ничего бы этого не случилось! Ненавижу тебя! Это из-за тебя он сейчас борется за жизнь, с риском никогда не ходить! – Оксана вырвалась из рук отца, подбежала ко мне и снова ударила по лицу. – Ты предала Кирю, предала нас! Чтоб ты сдохла!
- Оксана, Марина не виновата, что случилась авария, - прижал к себе дочь Григорий Рунин.
- Пусть она уйдет! – уткнулась в грудь отца Оксана. – Пусть она уйдет! Исчезнет из нашей жизни!
- Поплачь родная, поплачь, - целовал её в макушку Григорий Рунин. – Все будет хорошо.