Страница 10 из 30
Скучать ему не пришлось - дни завертелись, как колесо неумолимой фортуны. Бесконечные томографии, рентгены, анализы крови, мочи и прочих жидкостей, ЭКГ, диагностика на все возможные и невозможные вирусы. От этих обследований он уставал больше, чем проводившие их врачи. У него выкачали, казалось, тонну крови и собрали с него всё, что можно было собрать. Возвращаясь в палату, он набрасывался на приносимую ему больничную еду - как правило, состоящую из овощного салата, нежирного мяса и молока. Еда была свежей и особенно вкусной после изматывающих процедур.
Дня операции он ожидал без страха. И, когда врач утром объявил ему, что этот день настал, он ощутил нечто вроде радости. Его победа приблизилась ещё на шаг.
Хирург объяснил ему, что сразу устанавливать протез нельзя - сначала придётся ампутировать кисть и подождать заживления культи. Парень не возражал. Он был готов ко всему - к ожиданию, к боли, к неудобствам, к изматывающим процедурам и формальностям. Ко всему, кроме поражения.
***
Следующие несколько дней после ампутации слились для него в один кашеобразный комок, слепленный из боли, отвращения к окружающему и торжества, пробивающего себе дорогу сквозь все наносы негатива. Из больницы его неохотно отпустили только через две недели, дав множество рецептов на антибиотики и кучу банальных наставлений. Врач прочёл ему длинную лекцию о недопустимости спешки и правилах поведения. Парень должен был регулярно являться на осмотры и перевязки - заживление требовалось тщательно контролировать, до тех пор, пока ткани не восстановятся настолько, чтобы стала возможной установка аугметики. Снова ожидание, но теперь уже в новом качестве - с явным привкусом грядущей победы. И - почему-то - страха.
Приближался Новый год. Он шёл домой, ощущая, как редкие мокрые снежинки превращаются на лице в капли воды. Он держал руки в карманах - вернее, одну руку. Ею он доставал из кармана деньги, перелистывал композиции в плеере и держался за поручень автобуса. То, что осталось от правой руки, он не вынимал из уютного тепла зимней куртки.
Так прошли праздники и новогодние каникулы. Наконец-то наступили холода, город завалило настоящим снегом - белым, мохнатым, похожим на пену в хорошо приготовленном капучино. Он не выходил из дома, питался заказанной пиццей да тем, что сохранилось в кладовке с прошлого года - консервами и маринованными овощами. Старая жизнь осталась позади - была сожжена вместе с правой кистью, как ненужный хлам. Электронный протез по-прежнему сверкал в стеклянном кубе. А его создатель баловал себя хорошим вином и ждал, когда заживут послеоперационные швы.
Январь закончился, и он впервые за долгое время решил прогуляться. Было ветрено, но солнце светило вовсю, и снег кое-где уже начинал превращаться в мутное месиво. Он шёл по той самой аллее, где больше года назад понял, к чему ему стоит стремиться. Мобильная кофейня по-прежнему стояла на своём месте, и он взял себе стаканчик горячего кофе. Вкус напитка с первым же глотком внезапно всколыхнул чувства - он вспомнил, что именно такой кофе он пил в тот дождливый октябрьский день. И точно так же держал стаканчик в левой руке, в то время как правая сжимала зонт.
Сейчас зонта у него не было.
Он присел на высушенную солнцем скамейку и стал разглядывать прохожих, прихлёбывая кофе через маленькое отверстие в крышке стакана. Был выходной, и люди неспешно прогуливались, наслаждаясь редким зимним солнцем. Мимо шли мамы в пальто и шубах, ведя за руку плотно укутанных карапузов. Мимо шли собачники - с наряженными в комбинезоны мопсами и уютными мастиффами. Мимо шли степенные мужчины в дорогих брюках и школьники в обсыпанных снегом куртках. Пробежал взлохмаченный парень с коробкой под мышкой, шлёпнув ногой по луже. Проскользила на высоких каблуках разряженная мадам в роскошной норке. Зевая, проплёлся небритый мужичок - всего в паре шагов от него, пахнув дешёвым одеколоном и пивом...
И он вдруг понял, ощутил, осознал, какое огромное, космическое расстояние отделяет его от всех этих людей. То, что он долгое время считал само собой разумеющимся, теперь возникло перед ним в ином свете. Он вспомнил все свои желания, свои мечты, которые оставались лишь пунктиками в его голове, он осознал, какая бездна всего умещалась в его фантазиях. Он знал, что не успеет осуществить и сотой доли этих фантазий. И поэтому он вычленил из них одну, ключевую, ту, которая должна была дать ему возможность использовать время в своих целях.
Пустой стаканчик из-под кофе он принёс с собой и поставил на стол. Глядя на него, он набрал номер врача и договорился о времени, когда сможет снова лечь в клинику для установки электронной кисти.
***
В течение следующих суток после операции он метался по палате, не находя себе места от боли и ужаса. Не спасало ничего — ни успокоительное, ни медитация, которой он обучился несколько лет назад. Лишь очередной укол анестетика дал ему возможность поспать несколько часов. Этот горячечный сон был переполнен кошмарами и смутным ощущением нависшей над ним чудовищной опасности, однако всё же дал некоторую передышку, и утром стало легче. Проснувшись, он понял, что может воспринимать окружающее и в состоянии выйти из палаты. Правая рука по-прежнему представляла собой сплошной очаг боли, он не мог ею двигать и, сцепив зубы, ждал, когда боль утихнет. Не один и не два раза его посещали страшные мысли — он представлял, что всё происходящее — лишь малая часть той боли, что ещё придётся испытать ему. Всем, на чём он держался, была его мечта.