Страница 11 из 19
– Я не понимаю, ты же всем при помощи колдовства жизнь устраиваешь, почему себе не можешь любовь найти? – сердилась Эллада.
– Потому что любовь – это не утка какая-нибудь, которую можно манком приманить, – терпеливо объяснила Рейхан. – Все, кому я действительно нужна, сами находят меня. И он найдёт.
– А тебе прямо никто и не нужен? – недоверчиво произнесла Эллада.
– У меня есть я, лучше уже всё равно никого не будет. И вообще, пока я замешиваю тесто, говорите о чём-нибудь приятном.
Кухню наполнял странный аптечный аромат шафрана, предзакатный час окрасил воздух золотистым цветом, и Рейхан охватила тоска по странствиям.
– У вас когда намечается следующая поездка? – Эллада и её муж занимались организацией автобусных туров по стране, и Рейхан никогда не упускала случая посетить с ними какой-нибудь лес в горах или древнюю деревушку.
– А вот как раз завтра на Бешбармаг едем. – И неслыханно неуверенным для неё голосом Эллада призналась: – Я думаю, может, у меня забеременеть получится.
Она постоянно упрашивала Рейхан дать ей какое-нибудь средство, которое разрешит её проблему, а Рейхан, каждый раз раскладывая колоду Таро или вытягивая из мешочка ореховые руны, повторяла подруге то, что говорили врачи: нет никакой проблемы, всё произойдёт в свой срок. Она и сейчас не преминула напомнить ей об этом.
– Да прошёл уже «свой срок»! – начала кипятиться Эллада. – И так у меня в карточке уже напишут «старородящая»!
– А что, так до сих пор пишут? – спросила Джамиля, родившая первенца в восемнадцать лет. Они начали обсуждать осложнения беременностей, тернистые родовые пути и прочие злые измышления природы-матери, а Рейхан, которую эта тема вгоняла в уныние, занялась тестом.
Она любила ритуал замешивания теста, виделось ей что-то магическое в том, как из пары безрадостных и порознь не слишком съедобных продуктов получается нечто душистое, божественно вкусное – алхимия в действии. Именно поэтому она сама пекла хлеб; живая закваска обитала в холодильнике, и Рейхан раз в несколько дней подкармливала её порцией муки, а иногда и мёдом.
Не слушая болтовню подруг, но поминутно качая головой или говоря «угу», Рейхан сосредоточилась на стараниях вмесить в тесто для гюрзы очарование этого золотистого вечера, невообразимую широту мира, особенно остро ощущаемую в этот час, силы преображения, скрывающиеся в медленно плывущих облаках и цветущих растениях. Когда они съедят его, вся эта красота и дух волшебных превращений станут частью их.
Раскатывающей отдохнувшее тесто Рейхан охло[6] виделась ни много ни мало магическим жезлом, придающим куску бесформенной материи вид лепёшки, из которой женщины стаканами вырезали много кружочков.
– Хорошо вот так иногда собираться и заниматься вместе хозяйственными делами, – сказала Джамиля, накладывая жареный фарш в кусочек теста.
– Ага, – согласилась Эллада, загибая края своего кусочка внахлёст, чтобы получилась змейка. – Когда мы в последний раз вот так сидели втроём?
– В августе, когда варили дошаб, – немедленно отозвалась Рейхан. – С тех пор я одна мучаюсь.
– А зачем ты себя так любишь, что всё время всякие извращения готовишь? – хмыкнула Эллада. – Вот я: пока замуж не вышла, к плите близко не подходила.
– Тот дошаб моего Омарчика от кашля вылечил, – вспомнила Джамиля, и её хорошенькое лицо засияло нежностью, как всегда, когда она говорила о своём младшем, чьего отца особенно сильно любила.
Подруги быстро налепили гюрзы на несколько дней, отправили три порции вариться в бульон из баранины и шафрана, а остальные сложили на хранение в морозилку.
– Что-то ты сегодня притихшая какая-то, – заметила Эллада, подозрительно глядя на Рейхан, которая с задумчивым выражением лица мелко нарезала кинзу и мяту. – Случилось чего?
– Мята для процветания и защиты, – нараспев произнесла Рейхан. – Шафран для восстановления сил и очищения.
– А про кинзу у тебя что есть? – поинтересовалась Джамиля.
– Ничего, она просто вкусная.
– Отвечай, что с тобой такое, – не унималась Эллада. – Тебя как будто беспокоит что-то.
– А может быть, я влюбилась и не знаю, в кого?
– Влюбилась? Ты? Да ещё и чего-то не знаешь? Ну, это уж вряд ли.
– Ты придержи для меня на завтра одно место в автобусе, ладно?
– Конечно, придержу!
– Только сегодня же в Атешгях ездили, – удивилась Джамиля. – Ты что на месте сидеть не можешь?
Рейхан разложила готовую гюрзу по тарелкам, посыпала корицей и зеленью и расставила перед подругами.
– У меня были две клиентки с банальными личными проблемами, да ещё и Ясмин моя теперь вообразила, что ей муж изменяет. На что я трачу свои способности?!
– Все люди одинаковые, и траблы у них одинаковые. Даже если бы ты пошла работать в этот…
– Пфайзер.
– Пфайзер, да, если бы ты даже работала на них, ты всё равно по сути разгребала бы чьи-то идиотские интимные заморочки. Готовила бы виагру, например. Так у тебя хотя бы график свободный. Гюрза охренительная, кстати.
– А что за банальные личные проблемы? – оживилась Джамиля (её всегда очень занимала чужая личная жизнь). – Опять кто-то просит всякие гадости сделать?
– Да вот, одна тут сунула мне фотку своего любовника с женой.
Эллада громко присвистнула, а Рейхан взяла свой планировщик и, держа в правой руке ложку с гюрзой, левой перелистнула страницы, вытащила фотографию и взглянула на неё.
– Ой! – только и сказала она, уронив гюрзу в тарелку с бульоном и забрызгав весь стол и себя. С фотографии ей довольно улыбалась молодым лицом Ясмин.
Глава 4
17 октября
Проснувшись, но ещё не окончательно разобравшись, где сны, а где явь, Алтай первым делом подумал: «Пожалуйста, пусть вчерашнее письмо мне привиделось!» Эта мысль пробудила его окончательно, и стало ясно, что всё очень плохо. К счастью для себя, Алтай обладал редким качеством: в критических ситуациях он не приходил в замешательство, а, наоборот, собирался и становился необычайно энергичным и твёрдым.
Поэтому ровно в девять утра он уже стоял перед дверью в приёмную, где могли решиться его затруднения, и, потрясая контрактом, ругался с секретарём и охраной.
– Я всё понимаю, – трусливо съёжившись перед высоким Алтаем, лепетал секретарь. – Но у меня разрешения не было вас пускать.
Охранник, которому не дали никаких точных инструкций относительно того, как следовало обойтись с Алтаем в случае его появления, поводил пузом, непрерывно раскрывая и закрывая рот, похожий на крупную рыбу в тесном аквариуме. Алтай ещё час пытался прорваться в приёмную, но больше времени у него не было, кроме того, он посадил себе голос. Ругаясь от беспомощности, Алтай поехал на съёмки, но он намеревался вернуться на следующее утро и добиться своего. О том, что произойдёт, если не добьётся, думать не хотелось.
Закрыть для съёмок объект, подобный Бешбармаг, так же, как они закрыли храм огня, было, конечно же, невозможно. Поэтому Алтай, посовещавшись с Меджидом и редакторами, решил, что будет даже интереснее, если игрокам придётся пробиваться на вершину с боем, сражаясь с толпами паломников. От трассы до скалы им предстояло добираться верхом на лошадях.
– Это что ещё такое?! – звенящим голосом спросила Зара, указав на довольно-таки измождённое животное, понуро жевавшее траву. Ещё тринадцать лошадок ожидали своих всадников неподалёку. Несколько чернявых мальчишек держали их под уздцы, периодически дёргая с тупым раздражением и лягая ногами по тощим бокам.
– Я на это не залезу! – по тону Зары было ясно, что она настроена «бороться за свои права», как это теперь называется (то есть попросту скандалить и создавать людям неудобства, мотивируя собственную невнимательность тем, что «меня о таком не предупреждали»). – Меня о таком не предупреждали!!!
Фархад, ухватившись за возможность поскандалить, распахнул свой огромный рот и принялся вопить:
6
Тонкая длинная скалка.