Страница 1 из 24
Я знал, что так оно и будет.
Редактор орал в трубку, зло выплёвывая слова.
- Ломаного гроша! Слышишь?! Ничего не получишь! Я не плачу бездарям! Ты сорвал все сроки! А твоя статья просто куча вчерашнего дерьма! – он рычал и задыхался.
В какой-то момент я даже испугался за здоровье дорогого редактора нашей третьесортной газетёнки. Тем временем начальник бросил трубку, а я излишне спокойно и очень аккуратно поставил трубку на «базу».
Да, я знал, что так будет. И всё потому, что удача покинула меня. Писатель-неудачник, что может быть смешнее и омерзительнее…
А начиналось всё так красиво. Моя первая книга очень быстро нашла путь к сердцу издателя, а затем и читателей. Отличное начало для молодого автора. Я болтался где-то над поверхностью земли. Жизнь казалось лёгкой и радостной. У меня появились деньги, новые друзья и девушки, много девушек. Они слетались на свет моего писательского таланта и глубокой натуры, как мне тогда казалось. Потом мне стало все равно, что именно их привлекало. А ещё позднее появилась Мария.
В голове немного звенело. Вопли редактора всё ещё звучали где-то в подсознании. Там же я вёл свой внутренний диалог с ним, а может быть и со всем миром разом. По итогу переговоров я пожал плечами и закурил, тут же обнаружив себя сидящим прямо на полу в коридоре. К этому факту я тоже отнёсся вполне наплевательски. Собственно, какая разница, где сидеть, если удача ушла, ушла вместе с Марией.
Я ещё помнил её улыбку, но это было где-то в другой жизни. Мысль, что Мария с удачей ушли сразу же, как закончились деньги за книгу, я убивал почти за секунду до её зарождения. Только так я мог сохранить нечто светлое, что когда-то было в моей жизни.
Сразу же после исчезновения Марии и удачи я перестал писать. Не знаю уж, кто из них стал истинной причиной данного неприятного казуса, но причинно-следственные связи легко сложились в моей голове в чёткую картину.
И теперь сигарета скрашивала секунды моей жизни. Я поднялся с пола, отразившись в зеркале напротив нелепой долговязой фигурой. Не бог весть что.
«Шарик, ты балбес», - на автомате прошептал я, скользнув взглядом по перекошенному угрюмому лицу. И двинулся в сторону кухни. Следовало хорошенько напиться хотя бы кофе. Из меня получился отличный зомби. Не помню, как горячая чашка оказалась в руках, но горьковатый привкус во рту немного привёл мысли в порядок.
Мария ушла. Я перестал писать. Вначале это стало трагедией, потом привык. Так я и стал очень средним журналистом городской газеты, которая не дотягивала даже до среднего уровня. Жил почти на рефлексах, чувствуя пустыню, разрастающуюся где-то в районе сердца. Пустыня убивала всё.
Так что скандал с редактором был вполне закономерным финалом. Работы, видимо, у меня теперь не было.
«И ничего-то у тебя нет, дружок», - опять очень отстранённо подумал я. Знаменитый среди своих сарказм все же оставался при мне. Сигарета внезапно закончилась. Задумчиво уставившись в пустоту пачки, я на секунду забыл, что ищу.
Абсолютно ничего не ощущая и не думая, я влез в серую ветровку и вышел из квартиры. Основной версией моих действий стал поход за сигаретами. Но пошёл я почему-то не вниз к выходу, а на крышу высотки. Было всё равно. Пустыня внутри добралась до какого-то очень важного узла души.
С неизмеримой скукой я некоторое время наблюдал за сентябрьским дождём, омывающим улицы внизу. Я остро ощутил себя чужим здесь. А может быть чужим везде, где это только возможно. Просто тот, кто всё время проходит мимо по улицам городов чужих континентов или планет…
Тело задрожало под холодным и очень мокрым порывом ветра. Достаточно сделать шаг и всё изменится. Навсегда.
Мощная тяжесть внезапно надавила на затылок. Я не чувствовал прикосновения, но нечто сверлило и давило прессом. Нехотя, преодолевая сопротивление уже всё решившего тела, я обернулся и увидел дверь.
Дверь стояла прямо посередине свободного пространства крыши. Где-то за ней маячил вход на чердак дома. Я смотрел на дверь, а дверь смотрела на меня (могу поклясться, что это было именно так). Тяжесть ушла, мозг привычно переключился на новые впечатления. Где-то глубоко внутри неуверенно закопошился парень, что так вольготно чувствовал себя в юности – любознательный наблюдатель за миром.
Обойдя вокруг, коснувшись двери, я убедился, что она действительно существует. Легче не стало. Капли дождя стекали по деревянным панелям неуместного объекта, а мозг отказался генерировать версии. Между мной и дверью складывались сложные отношения. Дверь манила и требовательно жаждала быть открытой. Но я нахально медлил, пребывал в апатии и вёл себя не по-джентельменски.
И тут я вспомнил, что вышел за сигаретами. Данная мысль вызвала приступ невероятной радости и облегчения. Даже тело ожило, бодро перебирало ногами, унося меня с крыши высотки. Пока я добрался до первого этажа, дождь окончился, и в редких прорехах облаков проглядывали кусочки голубого неба. Вспомнить, что же я делал на крыше, было невозможно. А пустота внутри ныла старой ветеранской раной.
Довольно бодро пройдясь до магазина, я вернулся домой. Ни на секунду дневное событие не всплыло в памяти. Словно между мной и тем человеком, которым я был на крыше, поставили непроницаемую стену. Поэтому я продолжил теребить собственные язвы и заниматься самобичеванием. Дело мной любимое до самоотречения. Заснул я прямо в кресле. Не очень уютно. Может быть, поэтому довольно быстро очнулся и поёжился. Чертовски холодно в комнате. Я решил, что ветром распахнуло форточку.