Страница 73 из 78
Вряд ли мертвецы откажутся от столь аппетитного угощения.
Позаботившись о еде и для себя, мы с Алариком и Хаиш с Анной ушли каждый в свои покои одеваться для похода к морскому берегу.
***
- Родной, - сказала я, прикасаясь к щеке Аларика, - все хорошо с тобой? Ты будто мгновения прожить не можешь, чтобы ко мне не прикоснуться.
- Это плохо? - мой принц склонил голову и поцеловал меня в шею. - Лидия?
- Да? - прошептала я, не открывая глаз.
- Моя одержимость тобой, моя любовь к тебе — это истина. И так будет всегда.
- Что же, я запомню, - мои пальцы ласкают жесткие черные пряди его волос.
Аларик не желал отпускать меня, и мне было просто чудесно в его руках, но невероятным усилием воли мы все же смогли разорвать объятия и начали одеваться.
Я надела узкие черные брюки, высокие сапожки, темно-бордовый кашемировый джемпер с высоким воротом и такого же цвета шубку из искусственного меха, голову же покрыла платком из тяжелого шелка, завязав концы сзади, над выступающим шейным позвонком. И перчатки, конечно — холод, как и жара, дурно действует на мои руки, а сегодня температура была очень низка.
У Аларика, конечно, понятия о том, что такое холод, а что — жара, несколько иные, но я настояла, чтобы он надел вещи достаточно теплые.
Потому как ветер на берегу пробирает просто до костей. Вода тяжелая, медленная, темная — как и в тот раз, когда мы были здесь впервые с моим принцем. Соленый ветер и небо цвета миндального печенья.
Костер, согласно традиции, горел на ветвях ивы и яблони. Дерево мертвых и дерево живых. Я вижу темно-янтарные блики огня на лицах тех, кто сидит рядом. Интересно, мое собственное выглядит столь же… чужим?
Свой однолезвийный палаш правитель орков кладет на севере, дальше от костра.
И в металле оружия отражаются четыре фигуры. Они смотрят на Хаиша, они пришли, и их шаги по мокрому холодному песку совершенно бесшумны.
Светлый эльф, пугающее совершенство черт которого не портило даже то, что левая сторона его челюсти скалилась жестокой улыбкой — там, где на его лице не было кожи. Безмятежный и совершенно безумный взгляд темно-сапфировых глаз.
Два дракона. Один черноволос, изящный и пугающий, будто хлыст. Ему вспороли живот, видимо, и гибкие лиловые лозы его внутренностей поддерживаемы лишь тонкой кожей его колета. Другой же — почти мальчишка с рыжими волосами, что испачканы алой, будто лепестки роз, кровью — у него проломлен череп. Мальчишка надменный, янтарноглазый.
И дроу. Тот самый, который менялся местами с моим принцем во время драки с Мариусом.
- Примите мои дары.
Правитель орков поднимается во весь рост. Теперь оливковой кожи его обнаженных рук, не скрытых мехом жилета, свет костра будто не касается. Хаиш ставит бронзовые блюда перед мертвецами, у их мертвых ног.
- Я отвечу за то, что сделал. Но не время еще, - серые глаза орка потемнели, в черноту почти, - мне нужна моя жизнь. Мой долг еще не исполнен.
Эльф всего на мгновение переводит взгляд на Анну. Девушка с честью выдержала испытание — не вздрогнула даже, скрыла свой страх за мраморной неподвижностью. Возможно, это и определило благосклонный ответ. Мертвецы садятся на песок и приступают к трапезе. На их пальцах — своя и чужая кровь, родная и чужая земля.
В их движениях — дикий голод и холодная плавность смерти.
Как завороженная, я смотрю на них, и единственной реальностью кажется мой супруг — и его объятия. Единственным, что дарит мне тепло.
***
Они простили? - спрашиваю мысленно я у супруга.
Возможно.
Едва ощутимое прикосновение губ к моему виску.
Не бойся.
Не боюсь. Ты ведь рядом.
В полной тишине, не нарушаемой даже шорохом волн, мы смотрим на то, как едят пришедшие, и трапезничаем сами. Надо сказать, даже в смерти наши гости не забыли о своем происхождении — несомненно, благородном, - и я вынуждена признать, изысканность манер в сочетании с тем, как выглядели их воплощенные тела, пугала меня так, как мало что в жизни. Линии шрамов, темные, подобно ячменной патоке, изувеченные черты и изящные вилки в испачканных багровым и черным пальцах.
Совершенно естественно, что сами мы не едим почти ничего. Немного хлеба и сыра. Но таков ритуал — мы должны разделить трапезу с мертвыми.
Эльф проводит кончиком темного, узкого языка по обнаженным резцам, там, где на левой нижней стороне его лица не было кожи. Анна, замечая это, едва заметно вздрагивает, и пальцы ее крепче обхватывают запястье Хаиша. На лице светлого я вижу тень улыбки. Наверняка, будучи живым, он ценил хорошую шутку, с печалью подумала я. И явно любил производить впечатление на красивых девушек.
Мой страх растаял, как молочный туман. Я коснулась легко щеки Аларика, показывая, что одобряю то, что он собирается сделать.
Мой принц подходит к самой кромке моря, и соленая, темно-серая, как крылья голубки, вода ластится к его ногам. Я вижу, как он подносит запястье к губам и слышу запах драгоценной меди. Его кровь падает в воду.
Несколько мгновений ничего не происходит, а затем на поверхности появляются большие синие рыбы — те самые, которые, по поверью, способны утолять страдания мертвых.
Когда Аларик возвращается к нам, в его руках четыре рыбы. Эльф, каждый из драконов и итилири получают по одной.
Они пьют холодную кровь, вкушают перламутровую, бледную плоть. Это омерзительное зрелище меня откровенно заворожило. Я подумала было сделать еще глоток чая с чабрецом, но отставила чашку.
Хрупкие рыбьи кости крошатся под подошвой тяжелого сапога темноволосого дракона, когда тот делает несколько шагов вперед. Он говорит что-то, говор у него удивительно мягкий и плавный. А после они уходят. Будто вновь растворяются в металле палаша.