Страница 70 из 75
Не желая быть обвиненными в борьбе со своим народом, партийные идеологи писали, что их борьба направлена не против людей, а против мировоззрения: «Наступательность пропаганды ни в коей мере не должна означать высмеивание религиозных убеждений верующих… к тому лишь они способствуют оживлению предрассудков и оживляют религиозный фанатизм. Борьба с религией – это борьба не с верующими, а с антинаучными идеями, религиозной идеологией. Атеистическая пропаганда должна не разобщать советских людей, а объединять их в общем созидательном труде»[26]. С последним предложением можно было бы согласиться, если бы на практике все выглядело иначе. В письме чухломского священника А. Троянова, направленном на имя епископа Костромского и Галичского Сергия, звучит вопрос: «Вы ежегодно присылаете мне предостережения по поводу мер, направленных на предотвращение беспорядков на праздник Пасхи. Но как можем мы бороться против гражданской власти, деятельность которой и является главной причиной беспорядков?»[27]
Не добившись результатов с помощью административных методов, власть продолжила борьбу по разложению Церкви изнутри: «С целью усиления научно-атеистического воспитания трудящихся и усилению контроля за деятельностью духовенства и религиозных общин, в течение 1963 года работали 6 школ атеистов. С целью разложения за большинством членов двадцаток закреплены члены партии», – читаем мы в письме Палехского райисполкома к председателю СДРПЦ по Ивановской области[28].
Нередко применялся прием шантажа и угроз. Уполномоченный по делам РПЦ по Костромской области В. Кудрявцев прямо указывал, что «необходимо подготовить список людей, состоящих в церковных двадцатках с целью индивидуальной работы с ними, преследуя цель разложения церковных советов и общин… Для этого использовать материалы уголовного дела судебного процесса в г. Нерехте о том, как настоятель церкви в г. Нерехта Преображенский и казначей Ананьева устроили черную кассу, из которой раздавали деньги на покрытие налогов духовенству»[29].
В письме Фурмановского райсполкома: «Группы содействия по контролю за соблюдением законодательства о культах созданы по каждой действующей церкви и утверждены решением исполкома Райсовета от 13 декабря 1963 года. Исполком райсовета, пересматривая состав двадцаток, по рекомендации руководителей групп включал в состав желаемых лиц»[30]. Группы содействия по всей стране работали в постоянном контакте с органами культуры, образования, здравоохранения[31].
Прот. В. Цыпин подметил тот факт, что Церковь, по существу отделённая от государства декретом СНК 1918 года, имела право не следовать указаниям государства в своей внутренней жизни[32], но государство не желало признать отделение Церкви от своих интересов.
Дальнейший ход событий показал, что даже при применении всех принудительных мер наступление на религию обречено на неудачу. Запугивание и репрессии не дали результатов. Большая часть общества оставалась верной своему религиозному мировоззрению. Причем эта часть общества была как раз не «группой забитых и невежественных» людей прошлого, как выражались партийные агитаторы, а представителями научной, передовой интеллигенции – ракетостроители и физики, математики и естествоиспытатели, экономисты и философы: И. В. Курчатов и Б. В. Раушенбах, С.С. Аверинцев, Д, С. Лихачев и мн. др. Кто-то из них открыто провозглашал свою веру, кто-то был «тайным» христианином, кто-то был даже тайным священником, как доктор геолого-минералогических наук, профессор Г. А. Каледа. Именно из интеллигентской среды вышло такое движение сопротивления режиму, как дессиденство (почвенники, деревенщики).
По свидетельству историков, на религиозность народа хрущевские гонения повлияли незначительно, более того в начале 1960-х годов в ряде регионов РСФСР (например в Чувашии, Тамбовской, Рязанской, Кемеровской областях) намечался рост обращений верующих к священнослужителям для совершения церковных обрядов[33]. Оставшиеся в ходе антирелигиозной кампании и не закрытые храмы были полны народа. В Москве в 1959 году в действующих 36 храмах, в связи с большим количеством верующих, совершалось по две Божественных литургии[34]. В Центральной России посещение храмов в праздники было на уровне 8-10%[35]. О высокой посещаемости церквей свидетельствовали лица, осуществлявшие «контроль за соблюдением законодательства о религии». Выполнявшая поручение райисполкома активистка комиссии по контролю за исполнением законодательства о культах Богданова А. И., которая была на пасхальном богослужении в церкви села Николо-Замошье Некоузского р-на Ярославской области, докладывала начальству: «Народу в церкви было много, была и молодежь, священник читал проповедь, но содержание проповеди пересказать невозможно. Но из отрывков можно понять, что она была произнесена о жизни Иисуса Христа»[36].
Обрядность была на высоком уровне. Процент крещений был значителен. В Тульской области, например, в 1960 г. крестили 36, 5% детей от общего количества родившихся, в 1961 г. 40%, в Костромской области в 1960 г. крестили 38,1% новорожденных, в 1961 г. 43,3%[37]. В 1978 г. в Рязанской области в Спасском районе 76,2% от числа родившихся детей, в Скопинском районе было крещено 68,1%, в Рязанском 49,6%[38]. «Темный народ», как выражались партийные идеологи в то время о верующих, по-своему реагировал на пропаганду атеизма. Уполномоченый СДРПЦ по Костромской области В. Кудрявцев писал в своем отчете в Совет: «В колхозе «Красный флот» Костромского р-на комсомолка Нина Воробьева – агроном колхоза крестила своего ребенка потому, что жила одна без мужа. В колхозе детских яслей нет, и к кому не обратится посидеть с ребенком, никто не хочет, да еще объясняют ей, ведь он у тебя «нехристь», крести, тогда и посидим. Нина Воробьева вынуждена была сдаться и окрестить своего ребенка. Насколько является сильным влияние верующих на молодежь видно из того, что за февраль 1959 года в Костромском кафедральном соборе окрещено 200 детей»[39].
В государственном областном архиве Костромской области был обнаружен просто «крик души» уполномоченного по делам РПЦ В. Григорьева: «Приведенные примеры по г. Костроме и 7-ми районам со всей убедительностью доказывают, что не только в городах, но и в районах количество вредных для наших людей религиозных обрядов не только увеличивается, но в отдельных районах принимает угрожающие размахи. Если у нас из года в год увеличивается рождаемость, то количество крещений также увеличивается. Если из года в год увеличивается количество зарегистрированных браков, то количество венчаний также увеличивается. Если смертность из года в год уменьшается, то процент религиозных похорон по умершим не уменьшается, а увеличивается»[40]. Затем, он в своем отчете жалуется на нежелание коммунистов трудиться на атеистическом фронте борьбы: «В Программе нашей Партии каждый член КПСС должен быть атеистом, каждый подготовленный член КПСС должен вести антирелигиозную работу. А у нас, в г. Костроме, в отдельных партийных организациях не проводятся партсобрания с вопросом «об отношении Коммунистической партии к религии» только потому, что в организации не нашлось докладчиков на эту тему»[41]. Корреспондент Ивановской областной газеты «Ленинец» Б. Лившиц писал с сожалением о том, что даже комсомольцы области совершают религиозные обряды. Он недоумевал: «Откуда бы все это? Вроде и церквей у нас немного, и народ грамотный…»[42].
Из года в год уполномоченные СДРПЦ Вагин (Ярославская обл.), А. Григорьев, В. Кудрявцев (Костромская обл.), С. Ножкин (Рязанская обл.) в областях Центральной России, да и по всей стране отчитывались о проделанной работе, количестве прочитанных лекций, просмотренных кинофильмов, изданных брошюр, строго следили, чтобы оторвать детей от Церкви, осуществляли контроль и прямое вмешательство в дела Церкви, отделенной от государства, а количество верующих не уменьшалось, доходы Церкви увеличивались, обрядность тоже.
Знаменитый ярославский протоиерей Борис Старк в своей книге «Вся моя жизнь – чудо» вспоминает период своего служения в Херсоне в 60-е годы и рассказывает о «свадебной эпидемии» среди комсомольцев завода, которые узнав, что их комсорг венчался и что за венчание можно отделаться лишь карикатурой в стенде «Окно сатиры», массово стали венчаться[43]. В г. Углич Ярославской области в целях выявления религиозной настроенности населения города в 1962 году были проведены проверки всех семей учащихся. Результаты проверки показали, что в 30% семей школьников имеются иконы и в этих семьях имеются верующие. Члены комиссии объясняли данную ситуацию тем, что «в основном это граждане пожилого возраста»[44].