Страница 41 из 52
Рационалистическая философская установка обосновывает не только упорядоченность, структурированность действительности, т.е. ее подчиненность объективным законам и закономерностям, но и ее познаваемость посредством рациональных интеллектуальных форм, утверждая, что в ходе познания в принципе не может оставаться никакого иррационального «остатка», который был бы недоступен человеческому разуму. Представления о рациональном устройстве действительности, которое может быть познано рациональным образом, т.е. обоснование приоритета разума в его познании характерны и для современного естествознания. Так, крупнейший физик XX столетия Луи де Бройль провозглашает постулат, который сводится «к допущению рациональности физического мира, к признанию, что существует нечто общее между структурой материальной Вселенной и законами функционирования нашего разума».
Все это говорит о том, что рациональное имеет и онтологические основания. Кроме этого, рациональное начало есть в практике и познании, практическая и познавательная деятельность наряду с самой действительностью являются другой сферой существования рационального. Именно в практике образуются первые формы упорядоченности, i .e. рациональности человеческой деятельности. В качестве такой формы, например, можно назвать логику, формирующуюся именно в ходе практической деятельности. Приемы, схемы практической деятельности, многократно повторяясь, интериоризуются, т.е. переносятся внутрь, в сознание человека, закрепляются в нем, становятся в силу этого нормами, правилами логики, которым человек начинает подчинять как свою практическую, так и умственную, познавательную деятельность.
Логика как проявление рациональности является результатом постоянно воспроизводящегося повторения и закрепления на протяжении тысяч лет человеческой истории практических и умственных действий человека. При этом рациональность того или иного вида деятельности должна рассматриваться в связи с социокультурным контекстом, который так или иначе обосновывает, оправдывает их существование. Так, один тип общества, одна культурная традиция оправдывает, считает рациональной и целесообразной магию и колдовство, другая отрицает колдовство, но утверждает научный подход к действительности. Иными словами, исторический факт обоснования в разных социальных и культурных традициях различных видов деятельности (колдовство, наука) как рациональных для своих конкретных исторических условий подтверждает социокультурную относительность рациональности, доказывает невозможность абсолютных, неизменных для всех времен логических и философских критериев рациональности. Это означает, что рациональность человеческой деятельности не сводится только к формально-логической ее упорядоченности. Очень важной для понимания рациональности деятельности человека является ее содержательная сторона. Это предполагает учет не только собственно упорядоченности, но и соответствия деятельности реальному миру, действительности (природной и социальной), т.е. сумме объективных условий, в контексте которых она осуществляется. В этом смысле содержательная сторона рациональности превалирует над ее формальной стороной, поскольку организованность, структурированность любого вида деятельности предполагает в качестве своей основы содержательное определение целей, выбор необходимых средств, методов осуществления самоконтроля и т.д. Любая деятельность, чтобы быть действительно рациональной, не только упорядочивается, структурируется в соответствии с логическими критериями, но и, будучи структурированной, должна иметь определенные цели, средства, методы; целесообразность деятельности как проявление ее рациональности не может быть определена чисто формальнологически, она требует онтологических, гносеологических, методологических, социокультурных, практических оснований. Только соблюдение всего комплекса выделенных условий делает деятельность действительно разумной, рациональной, т.е. адекватной действительности, ее объективным свойствам и закономерностям.
В этой связи заметим, что о рациональности религиозной деятельности, например, можно говорить только в достаточно узком смысле, только в значении ее определенной организованности, упорядоченности, поскольку она подчиняется известным организационным принципам, догматам. Но по целям, по ее собственным философским оценкам своей роли и места в культурной и общественной жизни религия расходится с разумом, обосновывает его ограниченность, необходимость подчинения вере как особому сверхразумному началу. Человеческая рациональность, ее самодостаточность в организации жизни людей - вот что отрицается религией.
Если сравнивать между собой различные виды деятельности человека, то очевидно, что разумность, рациональность человека, рациональность его поведения в наибольшей степени выражается в науке, научной деятельности.
По-видимому, обыденное познание и его, так сказать, квинтэссенция - здравый смысл - при всех их достоинствах, при всем их значении для существования и развития науки, философии и вообще культуры представляют собой в сравнении с наукой низший уровень рациональности человеческой жизнедеятельности. Представления здравого смысла недостаточно систематизированы, вытекают из самых разных, зачастую противоречивых источников. Здравый смысл, опираясь на обыденное мировоззрение, обыденное неспециализированное знание, на явления общественной психологии и ценностные установки, выражает исторически сформировавшиеся противопоставления разумного и неразумного, осмысленного и бессмысленного. Отсюда представления здравого смысла нередко противоречивы, несопоставимы друг с другом, а также с реальной жизнедеятельностью человека. Более того, представлении здравого смысла зачастую противоречат научным взглядам, научному познанию, которое вопреки наглядной самоочевидности здравого емки ла разрабатывает понятия, лишенные наглядности, противоположные привычным житейским стереотипам, понятия парадоксальные, «сумасшедшие» с точки зрения обычного понимания и рассуждения.
Научная деятельность рациональна прежде всего по цели, т.к. наука имеет своей целью открытие объективных свойств, закономерностей действительности. Достижение данной цели свидетельствует о рациональности научного познания, его разумности, поскольку, достигая своей цели, оно воплощает в своем знании истину. Разумеется, эта общая для всей науки цель приобретала различные исторические образы в ходе развития научного познания. Так, согласно представлениям классической науки мир, познаваемый учеными, представлял собой рационально устроенную объективную реальность. Рациональность мира выражалась в причинных связях, простых, строгих и однозначных.
Существование мира описывалось действием строго детерминированных, однозначных динамических законов. «Природа проста и не роскошествует излишними причинами вещей», - утверждал Ньютон. В этой картине рационально устроенной, гармоничной вселенной, в сущности, не находилось места для вероятностных процессов, случайных событий, т.е. для неопределенности. «Ум, - писал П. Лаплас, — которому были бы известны для какого-либо момента все силы, одушевляющие природу, и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движение величайших тел Вселенной наравне с движением легчайших атомов: не нашлось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором».
В современной науке убеждение в рациональности мира сохраняется; однако с новой точки зрения рациональное устройство мира приобретает более сложный и глубокий характер. В частности, в полемике со сторонниками лаиласовского детерминизма в науке утвердилось понимание того, что рациональность мира не сводится только к динамическим законам, однозначным каузальным связям, что гармония действительности выражается не только в ее жесткой однозначной детерминированности, но и в неопределенности, случайных, вероятностных событиях и связях, которые, безусловно, также имеют фундаментальный характер. В этой связи, например, известный физик М. Борн подчеркивает, что «современная физика полностью опирается на статистическую основу».