Страница 7 из 43
Гора затряслась. Гуппер не смог сохранить равновесие и был сбит обрушившимся громом на камни. С неба упала еще одна молния, ударив куда-то за край площадки, и скала под ногами вновь дрогнула. В пещере звонко ойкнула Фиалка.
Третья молния пронзила самый центр площадки, едва не задев поднимающегося на ноги Полдона. Гуппер зажал уши, но гром вновь больно ударил по барабанным перепонкам, оглушив паренька.
Всё стихло. Небо почти мгновенно прояснилось. Гуппер лежал на камнях, пытаясь прикрыть уши от нарастающего звона. Из пещеры выбралась взлохмаченная и перемазанная грязью Энни, неловко пошатываясь на ватных ногах и отчаянно прижимая к себе плащ. Мартин валялся со спущенными штанами и ошалело таращил глаза на очистившееся небо. Эльф тихонько стонал, пытаясь подняться.
Наступившую тишину прервал оглушительный вздох, раздавшийся откуда-то снизу.
— Мерзкие, тупые, никчемные... — бормотал Полдон, вставая на ноги.
Фиалка, укутавшись в плащ, подбежала к всё еще оглушенному Гупперу.
— Что это было? — спросила она, оглядывая почерневшую после удара молнии площадку. — Магия? Это была магия?
— Это была ваша тупость! — прорычал эльф, подходя к распростертому на земле страннику. — Ты чуть не убил нас всех, глупый смертный!
Мартин что-то неразборчиво простонал в ответ и сел.
Энни вновь залилась краской, ойкнула и убежала в пещеру.
— Одень штаны, смертный, — процедил эльф, всё еще нависая над странником, — твоя нагота оскверняет этот мир.
Гуппер встал на ноги и неровной походкой подошел к краю площадки, чтобы посмотреть, куда била молния.
Мартин ошалело крутил головой, глядя невидящими глазами на окружение.
— Гроза… — тихо прохрипел он, сглотнув ком, плотно засевший в его горле. — Она хотела убить меня!
Гупп заглянул за край и увидел огромные черные выбоины в камнях у самого подножия. Некоторые особо крупные каменья были расколоты на несколько частей, что сделало их похожими на серые цветки полевого медоносца, что рос в полях вокруг Селения.
— Ты, своим оскорбительным невежеством, — пояснял Мартину эльф, — влез в тонкое плетение мощного заклятья, за что и поплатился! Радуйся, что удар был не нацеленным.
— Так, значит, гроза хотела меня убить, — голос странника начал дрожать, — гроза…
Эльф мученически вздохнул и закатил глаза.
Гуппер заметил что-то необычное среди обугленных камней. Он наклонился поближе, стараясь разглядеть получше, и удивленно воскликнул:
— Там человек! Человек среди камней!
Полдон прервал свои страдальческие вздохи и подскочил к пареньку, выглядывая за край. Там, куда указывал Гуппер, среди черных осколков лежал человек, тихо постанывая и вяло перебирая ногами.
— Надо поднять его! — неожиданно оживленно сказал Полдон и легко, словно ящерица, пополз по отвесной скале вниз.
Гуппер оглянулся назад, но странник всё еще находился в прострации, бормоча о том, что гроза пыталась его убить.
Эльф добрался до неизвестного в считанные мгновения. Взвалив безвольное тело на плечо, он принялся осторожно взбираться обратно. Человек, видимо, был очень тяжел, ибо Полдон делал небольшие передышки и лез значительно медленней.
Свесившись с края, Гуппер ухватил ношу эльфа и помог втащить на площадку. Полдон ввалился следом, тяжело дыша и что-то тихонько шепча на своём эльфийском.
— Еще больше грязных голых смертных на мою голову, — отчетливо сказал он, распрямляясь и скептически осматривая находку.
Гуппер тоже поднялся, чтобы лучше разглядеть находку.
Это был абсолютно голый мужчина крупного телосложения с короткими черными волосами и странной бородой, тянущейся от правого виска через выступающий подбородок к левому. Верхняя губа была тщательно выбрита, что сильно удивило Гуппера — в Селении мало кто носил бороду, но усы носили все старшие мужчины поголовно.
Мускулистые руки, толщиной с обе ноги эльфа, переходили в широкие, бугрящиеся от мышц, плечи и создавали впечатление огромной мощи. Выпуклый живот, похожий на кожаный шар, мерно вздымался в такт дыханию незнакомца.
— Кто это? — внезапно подал голос Мартин, удивленно глядя на мужчину. — Почему он голый?
Губы эльфа растянулись в злобной ухмылке.
— Это порождения твоих чресел, — он звонко рассмеялся. — Не стоило размахивать тут своими причиндалами.
— Что? Я? — странник удивленно уставился на Полдона, а потом перевел взгляд вниз, подскочил и принялся судорожно натягивать свои штаны.
Мужчина тяжело застонал, схватился за голову и открыл глаза. Его взгляд бессмысленно блуждал по прояснившемуся небосводу, пока не упал на Гуппера. Полные губы незнакомца дрогнули.
— Ты кто? — его оглушающе громкий голос заставил Гуппера отшатнуться.
Паренек отступил на несколько шагов и беспомощно посмотрел на странника.
— Куда ты, мелкий? — продолжал грохотать незнакомец, приподымаясь. — Отвечай на вопрос.
— Он просто человеческий мальчик, — сказал эльф, вставая между Гуппером и великаном.
Мужчина некоторое время рассматривал Полдона большими карими глазами, а затем громогласно выдал:
— Ба, эльф! Что, придумал еще что-то? Будешь варить меня в смоле или скормишь черным муравьям?
Незнакомец медленно поднялся с каменного пола, кряхтя, как старый дуб под ударами ветра, и выпрямился. Гуппер удивленно ойкнул — мужчина не уступал ростом Полдону.
— Ну, давай, ваше Наивысочейшество, жги! — мужчина гордо вскинул голову. — Никакие пытки не сломят гордую песню Свободы, что гремит у меня в животе!
Полдон выругался по эльфийски и примиряюще поднял руки перед собой.
— Видимо, вы путаете меня с кем-то из моих сородичей, — его певучий голос убаюкивал, заставляя успокоиться и расслабиться.
Незнакомец удивленно вскинул брови и отступил на шаг.
— Ба! Вежливый эльф! — он огляделся и, увидев Мартина, подскочил к нему, тыча в Полдлона толстым пальцем. — Прикинь! Вежливый эльф! Сколько же я проторчал в камне? Неужели я спал так долго, что ростки песни Свободы успели принести свои сладкие плоды?
Странник непонимающе переглянулся с эльфом.
— Эм… — Полдон почесал в затылке. — Я не понимаю, о какой песне ты говоришь, но Высший совет эльфов всё еще остается сборищем деспотичных консерваторов. Если ты об этом, конечно…
Незнакомец громко хмыкнул и принялся нарезать круги по площадке, оставив путешественников удивленно наблюдать за ним.
Совершив несколько нелепых танцевальных па, мужчина замер и отвесил низкий поклон.
— Имя мне Гарри Великолепный, артист, путешественник и певец Свободы! Рано покинули родители мои этот свет, сгинув в яростном пожаре, что оставил страшные шрамы на теле моём, — вещал незнакомец, демонстрируя бледный шрамик на своём лбу. — С малолетства скитался я в поисках крова и пропитания, пока не нашел пристанище в труппе бродячих артистов, где и выучил я своё ремесло.
Он замер, втягивая воздух с пронзительным свистом. Эльф, воспользовавшись наступившей паузой, поспешил представить своих спутников:
— Меня зовут Полдон, а это Мартин и Гуппер. Мы держим путь через горы к острову. Еще с нами путешествует девушка малого возраста, так что я бы попросил вас прикрыть свою наготу.
Гарри замер, открыв было рот для продолжения своей душещипательной истории. Так он простоял несколько тягучих мгновений, после чего разразился новой громогласной тирадой.
— Вот незадача, в своих злоключениях я был лишен своей одежды и всего своего имущества. Не будут ли милые путники так добры, и не поделятся ли они со мной хоть малым кусочком тряпицы, чтобы прикрыть места причинные, да приличия соблюсти.
Мартин задумчиво провел рукой по своим спутанным кудрям и подозвал Гуппера к себе.
— Принеси из пещеры наши сумки, может, удастся найти что-нибудь. И попроси Энни пока не выходить на площадку.
Гуппер кивнул и побежал к пещере, обогнув голого артиста по широкой дуге.
В пещере Энни не оказалось, но из прохода к источнику раздавалось тоненькое фырканье и плеск воды. Паренек собрал все попавшиеся под руку сумки, крикнул в провал: “Энни, не выходи из пещеры пока!” — и побежал обратно.
На площадке Гарри громогласно вещал о своей тяжелой судьбе:
— Злобные свободоненавистники прокляли меня на вечное заточение в камне!
Полдон хмыкнул и посмотрел вниз, туда, где несколько минут назад лежал артист.
— Так за что тебя наказали? — спросил странник, поманив Гуппера к себе.
Гарри картинно взмахнул руками и прогрохотал:
— За сущую безделицу! За пару волосков с хвоста белой кобылицы.
Мартин вопросительно посмотрел на эльфа, но тот лишь пожал плечами и уточнил:
— Из хвоста простой белой клячи? Слишком велико наказание, да и проступок слишком мелковат…
— Это лишь показатель расовой ненависти и угнетения свободы! Не будь я человеком, на этого однорога всем было бы наплевать, но стоило мне…
Эльф побледнел и издал тонкий писк, медленно опускаясь на холодный камень.
— Ты, ты прикасался к единорогу? — тихо прошептал он, глядя сквозь Гарри.
— Говори громче, о добросердный представитель бессмертных, твой шёпот слишком утончен для моих грубых смертных ушей, — поголосил артист, наклоняясь к Полдону поближе.
Взгляд эльфа сфокусировался на кустистых бровях голого мужика и голос его зазвучал словно тысяча ветров, завывших одновременно.
— Ты, грязная смертная тварь, посмел осквернить чистоту безупречного своей мерзкой рукой? — Полдон поднялся, внезапно став выше, и навис над артистом, словно голодная цапля над толстой жабой. — Ты посмел оторвать кусок от самого олицетворения жизни?!
Камень под ногами путников дрогнул, заставив Гуппера уронить походные сумки. Он испуганно присел на корточки и вцепился в куртку Мартина, который размахивал руками, пытаясь не потерять равновесие.
Гарри невозмутимо пялился в потемневшее лицо Полдона, уперев ручища в бока.
— Ваша сила не дает вам права уничтожать нашу свободу! — голос артиста гремел лишь немногим тише, чем завывания разъяренного эльфа. — Бейте нас, крушите нам кости, но вам не сломить наш дух! На смену мне придут другие, и ощиплют вашу священную кобылу до последней шерстинки!
Скала вновь дрогнула, сбив странника с ног. Он пытался что-то крикнуть Полдону, но вновь поднявшийся ветер утопил его слова в своём оглушающем вое.
Янтарные глаза эльфа загорелись ослепляющим золотым огнем. Полдон вцепился тонкими руками в горло голого артиста, и поднял его крупное тело в воздух, словно пустой бурдюк.
— Внемли же мой приговор! — громыхнул голос бессмертного, заставив гору вновь пошатнуться.
Все звуки пропали, поглощенные внезапно опустившейся тьмой, такой непроглядной, что Гуппер не видел даже Мартина, которого держал за подол куртки. Только два золотых факела эльфийских глаз яростно блистали в этой черноте.
— Ты не уйдешь от своей судьбы, что пала на тебя за твой проступок! — слова Полдона падали подобно могильным плитам. — Покуда ты душой не раскаешься в совершённом, покуда не полюбишь мир наш так, как любим мы его, твоё проклятье будет возвращаться с каждым заходом пресветлого лика!
Камень под ногами Гуппера мелко задрожал, вторя нарастающему из глубин тьмы рыку. Вцепившись в куртку Мартина мертвой хваткой, паренек вжался в пол и принялся рыдать от страха. Гул и тьма давили на него, парализуя и пробуждая в воображении самые потаённые ужасы.
А потом всё стихло. На спину парнишки упали ласковые лучи заходящего солнца, площадка под ногами замерла, словно и не плясала, как пьяный селянин на празднике весны. Пропала и давящая безысходность, сжимавшая грудь паренька тисками ужаса.
Гуппер поднял голову и огляделся. В центре площадки стояли эльф, вновь вернувшийся к своим прежним размерам, и Гарри, который тяжело кряхтел в цепких пальцах Полдона.
— Отпусти меня, высокомерный узурпатор! — слова с хрипом вырывались из его сдавленного горла. — Твоя магия не властна над великим поэтом Свободы!
Полдон отдернул руки, освободив голого артиста, с неподдельным ужасом и отвращением глянув на свои ладони, и медленно, пошатываясь, словно от слабости, поплелся в сторону пещеры.
— Что, испугался, бессмертный тиран? — голосил Гарри, потирая шею. — Бежишь от света Правды? Помни, тебе не скрыться от её всесжигающих лучей. Я…
Артист внезапно умолк. Его глаза расширились, он тоненько пискнул и замер. Последний солнечный луч скользнул по его сереющему лицу.
— Что? — раздался испуганный голос Мартина. — Что ты с ним сделал, эльф?
Полдон обернулся и устало ответил:
— Я вернул его наказание, обратил в камень.
Гуппер уставился на окаменевшего артиста. К горлу паренька подкатил мерзкий комок, в груди болезненно закололо.
— Расколдуй его! — прокричал странник, тыча в новоиспеченную статую пальцем. — Мы не бросим его так, здесь…
Мартин умолк, грозно пялясь на усталого эльфа.
Полдон скривился.
— Почему? Что тебе в этом грязном голом смертном? — эльф говорил тихо, иногда замолкая на несколько мгновений. — Ты не знаешь его, ты ему не друг и не брат. Почему ты хочешь ему помочь?
Мартин беззвучно открыл и закрыл рот. В его взгляде на мгновение промелькнула растерянность, быстро сменившаяся уверенностью.
— Потому что я человек, — зло процедил он, — а люди не бросают своих в беде.
От его слов эльф зашелся в приступе беззвучного хохота.
— Ну, раз он тебе так уж нужен, — Полдон, отсмеявшись, махнул на статую рукой, — то сам его и расколдовывай.
— Как?
Эльф снова фыркнул и зашагал к пещере, бросив через плечо:
— Так же, как ты его в прошлый раз расколдовал. Проклятье то одно и то же.
И он скрылся в темноте убежища, оставив странника недоуменно моргать.