Атомный чародей

Когда все, кроме Макса, ушли из лаборатории, он с недовольным видом подошел к ноутбуку, где была запущена программа, управляющая экспериментом. И только он собрался ее закрыть, как аппарат с гулом и треском, напоминающим разряд молнии, запустил еще одну попытку телепортации. Ошарашенный Макс, открыв камеру, где находилось яблоко, обнаружил, что его там нет. Однако, в тестовой камере объект так же не был найден. Недоумевая, он пошел обратно к ноутбуку, чтобы запустить отключение аппаратуры.

Только аспирант нажал на кнопку закрытия программы, как ноутбук завис и выдал синий экран с ошибкой. Аппарат снова начал оглушающе гудеть и светиться голубоватым светом, а встревоженный Макс бросился к рубильнику. К слову, техника безопасности из-за ограничений бюджета не была сильной стороной эксперимента.

Вспышка. Время будто начало замедляться, а пространство искривилось, сворачиваясь в трубочку. Оглушенный и ослепленный, Макс лишь на долю момента почувствовал, что его тело распадается на элементарные частицы, и его затягивает куда-то в небытие.

***

В эту ночь бушевала небывало сильная буря, и ветер гнул деревья, как тонкие прутики. В башне древнего замка хорошо сложенный мужчина со странными, седыми, как снег, волосами, словно забыв про весь остальной мир, собирался предаться страсти на пару с молодой рыжеволосой женщиной. Неожиданно их момент счастья прервал страшный гул, сравнимый разве что с воем беанн’ши. Мужчина вскочил с постели, подошел к окну, и все, что он успел увидеть, была ослепляющая вспышка белого света, сопровождаемая грохотом взрыва далеко возле озера.

Седоволосый пригляделся и со злостью выпалил:

— Это, блядь, что такое было?

Комментарий к Пролог

Немного подправил главу.

========== Крепость Старого Моря I ==========

Мидинваэрн — День зимнего солнцестояния, ночь накануне него неспроста называлась «ночью магии». Но в тот вечер, казалось, что вся магия должна была произойти лишь между чародейкой Трисс и Геральтом, как и в тот первый раз, когда после бурного расставания Белого Волка с Йеннифер, она пыталась соблазнить ведьмака.

От ведьмака эманировали эмоции: чувство вины, страха и тревоги, боль, но прежде всего желание тепла, счастья и стремление забыться в объятиях женщины. Меригольд в этот раз пыталась соблазнить его не из интереса или вредности, присущей чародейкам, а только чтобы хоть на время избавиться от тягостных воспоминаний, этой злобы и ужаса, что преследовали ее каждую ночь, которую она проводила одна.

Оставаясь в темноте наедине со своими мыслями, чародейка вздрагивала в холодном поту, снова и снова переживая ужас этой проклятой битвы на Содденском холме. Ей мерещился этот мерзкий запах крови, озона, горящей плоти; эти нечеловеческие мучительные крики кусков обгорелого мяса, которые еще недавно были ее друзьями, братьями и сестрами по магии.

В первую же ночь, только прибыв в Каэр Морхен, она твердо решила, что готова поменять самую лучшую постель в замке на самую скверную, лишь бы с Геральтом, лишь бы не одной.

В этот волшебный вечер она поддалась чувствам, этому сладкому забвению, когда она могла побыть не Трисс Меригольд из Марибора, Четырнадцатой с Холма, советницей короля Фольтеста, а просто женщиной — ранимой, нежной и желанной, растворяющейся в эмоциях, которые вызвал в ней сильный и смелый Геральт из Ривии. Он не был красавцем, но его мужественность и ощущение защиты, исходящее от него, были именно тем, в чем она отчаянно нуждалась.

«Пусть он не любит меня так, как любил Йеннифер, зато мне спокойно и хорошо, когда он со мной», — думала чародейка, тая в крепких объятиях.

Когда чувства двух близких в этот момент людей, преследуемых призраками прошлого и ищущих, в первую очередь, утешения друг в друге, а не только секса, казалось бы достигли своего пика, раздался быстро нарастающий гул. Этот звук не походил на грозу, бушующую за окном, он начался, как свист, и перешел в дикий вой.

Ведьмак с его сверхчеловеческим чутьем замер, вслушиваясь в какофонию звуков.

— Геральт, что случилось, зачем ты остановился? Тебя не учили, что невежливо прерываться на полпути? — недовольно было промурлыкала Трисс, но вдруг почувствовала мурашки на коже, ее тело напряглось, а душой завладела тревога. Чародейка ощутила безумное буйство чужой хаотичной магии, пронзающее пространство.

Ведьмак подбежал к окну, чтобы взглянуть, что происходит, и едва успел прикрыть глаза руками, потому что на темной улице на миг стало светло, как днем. С дьявольским грохотом раздался взрыв, и если бы в Каэр Морхене были стекла, то они бы разлетелись на куски.

— Это, блядь, что такое было? — злобно выпалил ослепленный светом седоволосый.

— ГЕРАЛЬТ! Что происходит?! Цири! Неужели у нее случился выброс?! — прокричала Трисс.

Одевшись молниеноснее, чем нильфгаардские солдаты по зову трубы, ведьмак и чародейка побежали вниз по лестнице замка. Первой мыслью было мчаться в комнату Цири, но все обитатели Замка, включая Цириллу, уже собрались в главном холле.

Увидав девочку, Трисс бросилась ее обнимать.

— С тобой все в порядке? Ты не пострадала?

— Все хорошо, госпожа Трисс, только я ужасненько испугалась, — сказала Цири.

Чародейка в течение минуты не выпускала ее из объятий. Все ведьмаки — Весемир, Эскель, Ламберт и Койон — были встревожены, но показывали свою тревогу в меру своего мутантского самообладания. Лишь старый Весемир был напряжен, как никогда. Геральт, увидев, что с его воспитанницей все в порядке, и звуки грозы и аномалии тем временем затихли, перевел дух и взял себя в руки.

— Что происходит, Трисс? — стальным голосом спросил старый ведьмак.

— Меригольд! Что за чертовщина на улице происходит? Это твои проделки? Опять что-нибудь с мегаскопом нахимичила? — раздраженно прошипел Ламберт.

— Заткнись, она здесь ни при чем, — парировал Геральт.

Наконец отпустив девочку, чародейка сказала:

— Успокойтесь все. Я здесь и правда ни при чем… не наговаривай на меня, ведьмак. Мы имеем дело с магической аномалией какой-то чудовищной силы. Надо осмотреться и понять в чем дело.

— Цири, ты что-нибудь почувствовала? Скажи мне, пожалуйста, — мягким, несвойственным ему отеческим голосом попросил Геральт.

— Я спала, видела плохой сон… Ну, тот самый… Про черного рыцаря со шлемом в виде хищной птицы… А потом он сгорел в ярко-красном пламени… И я проснулась от того мерзкого грохота. Это все из-за меня? Это я виновата? Простите, я не хотела, — расстроенно пролепетала девочка.

Теперь уже Геральт крепко обнял ее, покачал на руках, пытаясь успокоить.

— Это был всего лишь только сон, ты ни в чем не виновата, не плачь, — чуть было не добавил «доченька» беловолосый ведьмак.

— Койон, Ламберт, побудьте с Цири, уложите ее спать, а мы с Трисс, Геральтом и Эскелем пойдем посмотрим, что там произошло, — строгим голосом сказал Весемир, учитель и почти что отец ведьмаков Каэр Морхена.

Спустившись вниз с крутого, скользкого после ливня холма, на котором стоял замок, ближе к озеру и месту происшествия, тройка ведьмаков и чародейка увидели то, чего никак не ожидали.

Медальоны ведьмаков дрожали, сами они были насторожены и держали мечи наготове, предполагая все что угодно. Кроме человеческого тела, лежащего в эпицентре взрыва, который вырвал с корнем кучу деревьев, разбросанных в округе. Земля вокруг него была выжжена, а само тело все еще искрилось от разрядов небольших пробегающих по нему молний.

Понаблюдав пару минут, чародейка пересилила малодушие и первая сделала шаг к загадочному человеку. Несмотря на то, что вокруг него эманировали остатки магии, той пугающей и чуждой ей, она не чувствовала в себе страха, ведь она сталкивалась в своей жизни с явлениями и пострашнее, тем более что предусмотрительно укрыла себя защитным заклинанием.