Страница 2 из 196
Трактирщик живо доложил Гизам, что пришёл какой-то гасконец.
- С чего вы взяли, что пришёл гасконец? – раздражённо осведомился Майен.
- Он ведёт себя нагло и высокомерно, – ответил трактирщик.
- Хм, ну а деньги у него есть? – презрительно фыркнул Меченый.
- Думаю, есть, сударь. На берете у него прекрасный камень и перо.
- Тогда он не гасконец! Все гасконцы нищие, – ответил Меченый надменно, - пойди вон.
Когда трактирщик ушёл, герцог Де Гиз и герцог Майен встали со скамьи и обнажили свои рапиры.
- Мы пойдём и посмотрим, не он ли это, а вы, сестра, сидите здесь, – сурово сказал Меченый.
- Но…
- Успокойтесь, дорогая, - продолжил Майен, - мы приведем его к вам живым, вот в эту комнату, а потом все вместе поступим так, как захотим. Вам воздастся, моя милая, за ваши труды.
Екатерина сверкнула главами, в которых читалось нетерпение.
Тем временем юноша напивался вином, расхваливая пред трактирщиком, своим единственным собеседником, качества бургундского. Дошло до того, что мальчишка затянул проповедь о значимости вина в религии.
- Вот первое чудо Христа. Господь превратил воду в вино! Что это значит? Не знаешь? А ты не гугенот часом, подлая морда?
- Что вы, сударь, что вы! Богом клянусь, я католик!
- Не клянись! – стукнул стаканом по столу молодой человек, – не клянись! Не богохульствуй, несчастный!
- Простите, сударь, просим прощения, - залепетал Кассе.
- Не у меня, скотина, у Господа проси прощения!
Юноша даже положил руку на эфес своей шпаги. Трактирщик так перепугался, что встал на колени и стал шептать молитвы, заодно умоляя Бога избавить его от всех этих странных посетителей. Чуяло его сердце, что не к добру это всё.
-Так вот, - как ни в чём не бывало продолжил юноша, - ещё говорят in vino veritas, сие значит: истина в вине. А вино сие есть что?
- Что?
- Сие есть Кровь Христова. « И взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из неё все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов». Так и получается, что в Боге истина, а не в вине, - сказал юноша.
- А вы не слишком уж молоды, сударь, чтобы вести такие речи? – раздался за спиной юноши голос Меченого.
- Молод ли я? – медленно повернувшись, весело сказал молодой человек. – Ах, сударь, да почти ребёнок! Вот сколько ты мне дашь лет, проклятый гугенот? – обратился он к трактирщику и, встав с табурета, поставил туда свою ногу.
- Ах, сударь, я не гугенот! – воскликнул трактирщик испуганно, но словив гневный взгляд юноши, добавил, - тринадцать лет.
- Ну, вот я это и говорю, господа, - продолжил юноша, - что я, всё равно что дитя. А ведь Господь говорил: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети не войдёте в Царство Небесное. И кто примет одно такое дитя во имя Моё, тот и Меня принимает; а кто соблазнит из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесели ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской.
- Вам бы проповеди читать, сударь, того и гляди кардиналом сделаетесь, – фыркнул Меченый.
- Оставь его, – с насмешкой сказал Майен, - может, это какой-то святой проповедник.
Меченый переглянулся с братом, они ждали другого человека, и сейчас у них попросту не было времени на этого наглеца.
Когда они стали подниматься по лестнице, чтобы сообщить сестре о ложной тревоге, в трактир вошёл человек, закутанный в плащ и с нахлобученной шляпой. Он покачнулся как пьяный и почти обратил на себя внимание Гизов, если бы не молодой человек.
- Могу ли я найти здесь… - тихо спросил незнакомец – лекаря.
Последнее его слово было заглушено громким радостным вскриком юноши.
- Дядюшка! Я вовсю жду вас!
Майен и Меченый переглянулись, не тот ли это человек, которого они поджидают.
- Со вчерашнего дня, что мы тут сидели вы так и не протрезвели!
Онемевший или же опьяневший мужчина ничего не отвечал, замерев как вкопанный в дверях.
- Пойдемте же! – настойчиво потащив за собой незнакомца, сказал юноша.
- Ах! Кровь Христова, вы принимаете меня за другого, - воспротивился тот.
- Вчера, как вы помните, любезный дядюшка, вы просадили все свои деньги… - заглушая ропот мужчины, завопил юноша.
Майен и Меченый решили было, что и в правду вошёл дядюшка мальчишки, ведь не мог же этот юнец путешествовать без сопровождения, совсем один.
- Полно, сударь! Вы обоз…
- Обоз с вещами мы ещё вчера отправили вперёд. Так поспешим же им вдогонку, – молодой гасконец с полным отчаяньем взором обратился к незнакомцу, умоляя подыгрывать ему.
- Что ж, - наконец ответил незнакомец натянуто, - мой дорогой племянник, может, посидим на дорожку или хотя бы отужинаем.
- Нет, дядюшка, жаркое остыло, а вы знаете, как я ненавижу жаркое!
Обратив внимание, что Гизы всё-таки задержались на лестнице и присматриваются к ним, юноша вытолкал своего новоиспечённого дядюшку на улицу и вышел вслед за ним.
- Скорее, скорее, вот моя лошадь, давайте я помогу вам.
И молодой человек водрузил на лошадь незнакомца, который, несмотря на стеснённость в движениях, поскольку почему-то не двигал правой рукой, держался в седле великолепно. Сам юноша вспрыгнул вперёд, взял поводья и скомандовал:
- Пошла!
Мелкой рысью всадники отправились в путь.
- Ах, сударь, мне нужно в Париж, а вы едете совсем в другом направлении, – насторожился незнакомец в шляпе и плаще.
- Не волнуйтесь, сударь. Я доставлю вас, куда попросите. Мне стало совершенно случайно известно, сударь, что по дороге в Париж, вас ждала бы засада, – ответил гасконец.