Паж и Лилия

-Господин Монтень! Вы меня не так поняли, я не хочу лишь, чтобы труп этого человека осквернял взор короля, ну и вообще, не по-христиански это, – воскликнула Натали, она, усмехнувшись, продолжила. – Ах, сеньор Монтень, вам неизвестно, что думают те несчастные, что стоят на пороге смерти и почему они молятся Богу. Оставьте им их смертные муки и утешения и скажите лучше, есть ли у вас здесь какой-то тайный ход?

-Как вы видите - нет. Я ничего не таю, ни от себя ни от других, - слегка уязвлено ответил Монтень.

-Тогда, - Натали с живостью подскочила поочередно к каждому из окон, вид из них открывался на луг, огород и заснеженные холмы Сен-Мишеля. Внизу, на уровне второго этажа, тянулась крепостная стена.

-Тогда, - повторила она, - быть может, выбросим его из окна?

-Может, лучше выставим его за дверь? – предложил Можирон.

- Или подвесим за ноги и вывесим на стене? – разошелся Шомберг, хохотнув.

-Давайте помолимся за упокой его души, Вы же убили Де Витто,- сказал Генрих.

- Да Ваше Величество, но он убил Ле Га и покушался на мою честь и жизнь, - тут же возразила Натали.

-Я вас не осуждаю, - отозвался король, извлекая костяные четки.

Монтень скептически отнесся к тому, что кто-то собирается молиться, когда пришло время действовать.

-Нет, я ничего не имею против молитвы, - огласил он слушающему его Келюсу, - но всему свое время, даже молитва может быть не вовремя.

-Вы ошибаетесь, сударь, - Де По встала с колен, - никогда не рано молиться и никогда не поздно, исключая, конечно, те случаи, когда ты уже мёртв, сейчас самое время обратиться к Господу, дабы он просветил наши умы. А мне, разумеется, хочется покаяться. Не ровен час, мне придётся прощаться с жизнью.

Генрих благосклонно молчал, давая им разобраться. Он чувствовал себя сейчас более живым, чем когда-либо на протяжении своего неспокойного царствия.

-Давайте постучим в дверь и скажем, что Де Витто умер от эпилептического припадка или от желудочных колик и болей в горле! – рассмеялся Можирон. Присутствующими овладело то отчаянное веселье, что обычно настигает людей в минуты страшной опасности, поддерживая бодрость духа и вселяя в тело и душу последние силы пред решающей чертой, разделяющей жизнь и смерть навсегда.

-Давайте же, Келюс, стучите! – поддержали его другие миньоны.

-Пусть лучше Монтень, - ответил Келюс, - по праву он хозяин дома.

Вдруг в дверь постучали с другой стороны.

Пуату.

Шико увидел, что герцог де Бурбон развернулся к нему, но никак не мог управиться с гарцевавшим конем.

-Роксана! – закричал Маринус.

-Маринус! Маринус! – во все горло заорала проходимка.

-Маринус! – воскликнул Шико в свою очередь, - берегитесь!

Он заметил, что глаза лошади герцога опасно и бешено вращались, конь закусил удила и возбуждаемый криками захрапел.

Роксана, не умеющая управлять своей лошадью, на полном скаку приблизилась к Маринусу, и ее лошадь наскочила на коня Маринуса. Оба животных встали на дыбы, пытаясь поранить друг друга копытами. Всадники пронзительно завизжали.

Конь Шико шарахнулся в сторону. Тогда Шико выхватил кнут и ударил им по заледеневшей дороге. Лошади громко заржали, конь Маринуса, силясь скинуть всадника, брыкался, поднимая то заднюю, то переднюю часть крупа, становясь в свечку и неистово мотая головой.

Маленький всадник, вцепившись в гриву и луку седла, позабыл об удилах. Конь стал неуправляем. Тут же лошадь Роксаны пошла в атаку и с силой ударила коня герцога. Конь Маринуса всхрапнул, кровавая пена пошла из его пасти, и он упал навзничь, увлекая за собой всадника. Роксана также упала, ее лошадь испуганно отскочила. Маринус и Роксана, невероятным образом сцепившись, покатились стремительно вниз с обочины.

Шико моментально спешился и побежал за ними. Скатившись вниз на подошвах ботфорт, он ловким движением, пользуясь своими длинными руками, успел схватить два тела прежде, чем на них свалился мертвый конь.

Роксана сама взбрыкнула словно лошадь и эти трое повалились на снег в разные стороны.

Тяжело дыша, Шико взглянул на Маринуса. По щеке герцога текла струйкой кровь. Зрачки герцога до того расширились, что его глаза потеряв синеву, стали черными. Губы посинели. Из груди вырывалось прерывистое дыхание. Шико бросил взгляд также на Роксану, она сидела расставив руки и ноги наподобие деревянной куклы, ее лицо кажется было в порядке.

-Все целы? – спросил Шико, против его воли голос охрип от волнения или от мороза.

-Да, - выдохнул Маринус, он попытался встать, но силы его оставили.

Шико вскочил на ноги и подал герцогу руку, подняв его.

-Я цел, ничего не сломлено, - пробормотал Де Бурбон, судорожно поправляя свою одежду.

-Тогда стойте, ваша светлость, - сказал Шико, ласково придерживая одной рукой Маринуса, а другой помогая Роксане, - а вы, сударыня, не пострадали?

Роксана встала и сказала тоном спокойным:

-Маринус, я гналась за вами до самой границы!

-До самой границы чего? – тоненьким голосом осведомился Маринус.

-До границы Перигора!

-У вас кровь, ваша светлость! – прервал их разговор Шико, наклонившись над Маринусом, он снял перчатку и пальцами стер кровь на его лице. На щеке оказалась небольшая царапина.

-Ах! – вскрикнул Маринус, - лицо изуродовано!

-Такое личико попробуй изуродуй! – пробормотал Шико, взял горстку снега и приказал, - ну-ка! Стойте спокойно! Черт побери!

Маринус его не послушался и ощупывал свою щеку. Шико завернул снег в найденный в рукаве батистовый платок и приложил к щеке герцога.

-Пустяки! Просто царапина! – прокомментировал он неуёмные страдания Маринуса.

-Я что буду наподобие Меченного? – с ужасом поинтересовался герцог, он так вертелся, что Шико пришлось удержать его за плечи.