Паж и Лилия

Через несколько дней, после описанных нами событий, Генрих III и его двор, отправились в Фонтенбло. Королю все было нипочем, несмотря на недавно полученное ранение. Казалось, даже наоборот он приобрел небывалую бодрость духа, коя стала выражаться в непомерной потребности путешествовать.

По ночам Генрих плохо спал, заставляя своего шута Шико в сотый раз пересказывать подробности недавнего приключения. Шико вначале радостно вторивший ему, через некоторое время пришел в неописуемое бешенство при одном только упоминании имен графа Натаниэля де По и герцога де Бурбона.

И тогда, чтобы развеять королевскую тоску, велено было отправляться на охоту.

Шико был рад смене обстановки, потому что хоть он и притворялся перед Генрихом, что юные братья ему опротивели, на самом деле он и не переставал думать о них. Шико был уверен, что здесь кроется какая-то загадка, а его ум, не привыкший оставлять вопросы без ответов, не мог перестать лихорадочно работать все это время. 

Итак, Генрих Французский со своим кортежем, в который неизменно входили его любимцы Келюс, Можирон, Шомберг и Д’Эпернон, две борзые и множество английских щеночков совершал утренний моцион по лесу. Внутри кареты, устроенной наподобие огромного передвижного шатра, подле короля, но отвернувшись от него, восседал Шико. Напротив расположились герцог де Бурбон и его младший брат, Натаниэль де По.

-Шико! Шико! – позвал Генрих так, будто шут был достаточно далеко.

-Чего тебе? – буркнул он.

-Поди сюда, я хочу тебе кое-что показать.

Шико, сделав милость, развернулся к королю лицом. И обнаружил, что Генрих играется с маленькими ручками своих новых любимцев.

-Смотри, Шико, какие у герцога и графа красивые и нежные ручки.

-Совсем как женские, - съехидничал Шико, ему вдруг вспомнилось, что когда он впервые встретил герцога де Бурбона, то он представился ему пажом и был без перчаток. Теперь оба брата сняли по приказу короля перчатки и вложили ему в ладони свои белые пальчики.

-Они не женские, но такие маленькие, - с нежностью сказал Генрих, - потрогай-ка, Шико.

С этими словами Генрих бесцеремонно схватил руки своего друга и приложил к рукам Маринуса.

-Фи! Какой ужас! Шико, у тебя руки огромные, пальцы длинные и коричневые, еще и узловатые, а какие они грубые, все в мозолях! – запричитал король, попеременно соединяя ладони Шико с малюсенькими и белыми ладошками юношей.

-Они загрубели и загорели из-за тебя, неблагодарный! – воскликнул Шико, пытаясь отдернуть руки, но Генрих с неожиданной силой удержал их, продолжая сравнивать.

Герцог и граф не удержались от смешка, и тогда Шико, почувствовав нежное прикосновение кожи Маринуса, высвободился от Генриха. Издав досадное восклицание, шут уселся за кресло короля, больше не разговаривая ни с кем.

Маринус и Натаниэль поспешили надеть перчатки.

-Шико, - зашептал Генрих ему на ухо, - почему ты сидишь тут один весь красный.

Гасконец, и, правда, несмотря на смуглую кожу, сидел весь багровый.

-Ты обиделся из-за того, что я сказал, что твои руки ужасны? Прости же.

-Не желаю тебя слышать, - отмахнулся Шико теми самыми руками.

-Шико, ты покраснел.

-Ничуть.

-Я знаю, что с тобой, - хитро захихикал король. Шико понял, что Генрих задумал что-то в своем репертуаре.

-Ты просто расстроился, что не понравился герцогу де Бурбон. Ты думаешь, он смеялся над твоими руками. И ты смущен от того, что касался его нежных ручек.

Шико промолчал.

-Ах, эти ручки, - почти напел Генрих, - такие маленькие и красивые, словно женские. Ты горишь от одного воспоминания, что прикасался к ним?

Шико взвился:

-Не пытайся обратить меня в свою веру, Генрих!

-Ах, не притворяйся, я все вижу, ты смущен.

Генрих радостно рассмеялся и погладил Шико по голове. Шут яростно мотнул головой.

-Отстань от меня, Генрике.

-Ты все можешь рассказать мне, сыночек, - подытожил король, весьма довольный этим разговором.

На следующее же утро прямо на рассвете состоялась королевская охота. Управлял ее главный ловчий, или как тогда говорили загонщик волчьей стаи, граф де Монсоро, муж той самой Франсуазы, которую Королева-мать подослала к новым фаворитам короля. Граф Монсоро несмотря на то, что входил в королевскую свиту, тесно общался с Лотарингским домом, выступая связным между ними и герцогом Анжу, младшим братом короля.

Двор Генриха III Валуа на тот момент являлся самым роскошным двором Европы, выступая законодателем мод для любой королевской особы. Так, каждый член королевской семьи почитал за должное иметь уменьшенную копию такой же свиты как у короля. Герцог Франсуа Анжу, именовавшийся Монсеньер, прибыл на охоту со своим любимцем графом де Бюсси, человеком весьма жестоким и опасным. Слухи про него ходили разные, в том числе, что он убил всех своих родственников, дабы заполучить богатое наследство.

Король поджидал брата, чтобы поприветствовать его.

Герцог Анжу не слыл таким великолепным красавцем как его брат, но при этом имел успех у дам своей нежными и обходительными манерами.

-Какое чудесное утро, ваше величество. Должно быть, нас ждет превосходная охота, - обронил Франсуа в своей любимой надменной манере.

-Вы правы, брат. – сухо ответил король, - позвольте представить вам герцога Маринуса де Бурбона, графа де Бомонт и его брата графа Натаниэля Де По де Лерин. Они только недавно прибыли из Наварры, и я пожаловал им должности моих камергеров.

Герцог Анжу не мог не удивиться такому скорому взлету молодых людей, поэтому он придирчиво осмотрел юношей.

-Они еще почти дети, - заключил он.

-Но храбры как львы, к тому же умны и скромны, - добавил Генрих, - а разве я сам, будучи семнадцати лет от роду, не прославился в битве при Жарнаке и особенно при Монконтуре?

-Это была великая победа, государь. И сияние ее освещает вас до сих пор.

-В моей жизни было много побед… - грустно промолвил король.

-И будут еще, - добавил Натаниэль.