Наследие

Третья часть жителей столичного Побережного города, она была самой маленькой. Эти люди предпочитали вообще ни во что не встревать. Они наблюдали издалека, порой поддакивали, как противникам, так и защитникам аниторна, но своих суждений не выносили, не спорили, и держали, что думают при себе. Меньше говоришь, дольше живешь… и спокойней. И они продолжали жить и работать, ни во что не встревая.

Жрецы с тех пор, как аниторн прошел прилюдное очищение, примолкли. Огонь в обителях выше не поднялся, но и не затухал. Да и речи свои служители пока прекратили. Казалось, что они затаились, выжидая чего-то. К аниторну явились, как только услышали, что он вернулся в замок. Тот их принял, был вежлив и покладист. Одарил обители подношениями. Лорд Илейни даже прилюдно просил прощения у погоревшего жреца, только вот… Отчего-то казалось, что и его миролюбие напускное. Однако жрецы и королевский аниторн вполне себе ладили вот уже пять дней. И не сведущему человеку могло показаться, что жизнь на Побережье постепенно начала налаживаться.

Она и правда начала налаживаться. Лорд-аниторн сразу же отстранил королевских посланников от управления, показав им грамоту Его Величества. Выслушал их доклад о том, как выявляли зачинщиков смуты, кого арестовали, сколько человек томиться в застенках. Недобро усмехнулся, глядя на исписанные листы бумаги, и пожелал посланникам счастливого пути. Чтобы здесь не делали благородные лорды, но работой их Риктор Илейни остался недоволен.

В застенках сидели площадные горлопаны, причем, как противники власти аниторна, так и сторонники. Знати в списках смутьянов почти не было, а если и встречалось дворянское имя, так то оказывались лорды из разорившихся родов, у кого не нашлось денег на откуп. В своем донесении Ледагарду Риктор Илейни изложил все, что думает о работе его дознавателей, не скупясь на нелицеприятные выражения, потому что пребывал в немалом гневе, прогнав с глаз долой лорда-дознавателя, пытавшегося подкупить самого аниторна.

После того, как назначенные королем люди отбыли, Рик взялся за дело своими силами. А пока он выслушивал доклады своих людей, озаботившихся обзавестись собственными шпионами, чьи донесения исправно складывались на стол господина, Тибод Дальгард выполнял другое поручение своего лорда – выявлял предателя. Он встал во главе замковой стражи, потеснив Тодара, и знакомился с замком и его обитателями.

Не привлекая внимания, Дальгард ежедневно беседовал с воинами, слугами, помощниками, драконоводами, конюхами, не обойдя вниманием даже золотаря. Беседовал с ними, сохраняя на лице доброжелательную улыбку. Он задавал вопрос, почти ни о чем, заботился о том, как служиться в замке лорда, нет ли нужд, жалоб. Поглаживал скулу указательным пальцем, на котором поблескивал отполированным камнем перстень. Неброский, даже дешевый для убеленного сединами лорда, только вряд ли кто-то догадывался, что это кусочек не солги-камня, действие которого усиливалось, благодаря работе артефактора, оправившего камень в непростую оправу. А лорд-маг поддерживал иллюзию простого перстня, не вызывавшего и доли подозрений у тех, с кем он разговаривал Дальгард.

Но не только поиском предателя занимался лорд Тибод. Обходя замок, он искал скрытые тайники, где могли храниться старые летописи. Те, о которых знал Риктор Илейни, они вдвоем просмотрели еще в первую ночь по прилету, но не нашли ничего важного, что могло бы дать хоть какие-то пояснения о давних временах, или хотя бы о месте их нахождения. Это удручало обоих лордов, но, тем не менее, надежда не оставляла их, и Дальгард продолжал свои поиски.

На утро третьего дня после возвращения аниторна на Побережье, Дальгард явился к Илейни. Рик сидел за столом, где исходил паром бодрящий травяной настой, рассеянно жевал свежую булочку, смазанную медом, и просматривал донесения шпионов. Лорд Тибод упал в кресло напротив, подхватив одну из булочек, щедро полил ее медом и откусил разом две трети.

- Вам есть, что мне сообщить? – сухо спросил лорд-аниторн, не отрываясь от своего чтива.

Неожиданно осознав всю фривольность своего поведения, Дальгард вскочил, уронил остатки булочки на ковер, устилавший пол в гостиной господина, наклонился, чтобы поднять, неловко вдохнул и отчаянно закашлялся. Илейни, сохраняя на лице маску хладнокровия, поднялся со своего места и заботливо постучал по спине поперхнувшегося лорда.

- Воровство – грех, Тибод, - назидательно произнес Рик, когда тот, наконец, откашлялся и теперь сиял красным ликом и слезами на глазах. – И плакать нечего, сам виноват. Не воруй булочки у аниторна Его Величества, Боги тебя накажут. Еще и ковер мне испачкал, разоритель. Плохой Тибод, плохой.

Дальгард, наконец, понял, что Риктор все это время развлекался, и криво усмехнулся, вновь усаживаясь в кресло.

- Я верну тебе сто булочек, - пообещал он и потянулся за кружкой с отваром, но, услышав скептический смешок, все-таки спросил. – Мой лорд, могу ли я отпить из сего сосуда, дабы увериться, что жизни моего господина ничего не угрожает?

- Несомненно, лорд Дальгард, несомненно, - важно кивнул Рик. – Кто же откажется от такой заботы? Можешь проверять до самого донышка, это твоя кружка, я ждал тебя.

- А как же служение господину? – фальшиво расстроился Тибод. – Первая кружка, стало быть, так и осталась не опробованной?

- Отчего же? – Илейни вернулся к донесениям. – Я ее распробовал, отвар неплох, спать уже не хочется. Так что ты принес мне?

Дальгард сделал глоток из своей кружки, еще раз кашлянул и уже вольготней устроился за столом, вновь взяв булочку и смазав ее медом. Риктор отложил бумаги и пристально взглянул на пожилого лорда, сейчас напомнившего ему вредного мстительного мальчишку. Посмотрев с сожалением на булочку, мужчина отложил ее в сторону и ответил аниторну открытым честным взглядом.

- Что мой лорд знает о тех, кто на него работает? – спросил Тибод.