Страница 10 из 96
- Знаю-знаю, что была неправа! – раздражённо вырвалось у меня. – Надо было помягче… Но если б ты только слышала, что эта маленькая глупышка предложила – ты б на меня так не смотрела!
В глазах Тэсси сверкнул интерес; по дороге на полигон я не преминула рассказать ей в деталях о безумном предложении Тайниры.
- Нет, ты только представь - выйти замуж или жениться на оборотне! – возмущалась я. Лошадь поддержала меня негодующим ржанием, и моя совесть успокоилась – почти. Но не до конца.
- Всё же нужно было поделикатней как-нибудь отговорить её от этой затеи. – не могла не поделиться с Тэсси угрызениями совести. Но лошадка мудро решила, что сожаления уже не помогут, и перешла на галоп. Вскоре мы уже въехали на полигон, представлявший собой многочисленные тренировочные площадки для молодых оборотней.
- Пора заняться делом! – воскликнула я и соскочила на землю.
Как всегда, здесь было много народу. Большинство усиленно готовились к Состязаниям, и я присоединилась к ним. Занималась я до поздней ночи, не жалея себя; домой приползла уставшая до изнеможения – но довольная. Зато не мучилась ненужными мыслями и спала, как младенец. Следующий день тоже прошёл в тренировках, а на третий вернулся отец. Я встретила его в холле, собираясь поехать пострелять из лука. Лицо отца было непривычно серьёзно; я чувствовала, что он напряжён и устал. Тем не менее, со мной он поздоровался в своей обычной манере – сдержанной, но полной отеческой ласки. Радость затопила сердце. «Может быть, он передумал?» - проснулась робкая надежда.
- Илисса, пройди со мной в кабинет. – попросил он, и надежда мгновенно сменилась тревогой.
Оставшись наедине, отец задумчиво посмотрел на меня и сказал:
- Дела на границе плохи: Трём – так мы называли между собой воинственные кланы, продолжавшие сражаться с вампирами, - удалось поссорить между собой союзников. Многие думают не слишком затянулось перемирие.
Понурившись, я слушала отца; каждое слово камнем падало на голову, оглушая… Или нет: скорее тяжесть кандалов на своих руках и ногах – вот, что я ощущала!
- Принц Тор уже выехал к нам и прибудет в конце недели. – неожиданно сообщил отец.
- Что?! – взвилась я, скинув подавленность. – Зачем?
- Ты знаешь ответ на этот вопрос, дочь. Но если хочешь услышать официальную версию, то принц едет с дружеским визитом. Он будет почётным гостем на празднике.
Я насупилась: позволить участвовать в празднике – ему?..
- В нём всего четверть нашей крови. – сухо напомнила я.
- Он скоро станет твоим мужем. – парировал отец. – И таким образом, приобретёт это право.
Я промолчала – не оттого, что нечего было сказать, о, нет: слишком много рвалось с языка!
- Прошу оказать ему достойный приём. – с намёком произнёс отец, пронизывающе глядя на моё, без сомнения, сердитое и упрямое лицо.
- Без сомнения. – прошипела я сквозь зубы. – Могу я идти?
Вряд ли у отца возникли сомнения по поводу того, какого рода гостеприимство ожидает принца – но он промолчал, только кивнул.
- Увидимся вечером. – донеслось до меня, когда я уже закрывала дверь – пришлось собрать волю в кулак, чтобы не захлопнуть её так, чтоб загремели стёкла.
Через неделю в наш замок явился наследный принц Ван-Норрик в сопровождении пышной свиты. Он привёз щедрые подарки, которые и вручил с гордым видом моему отцу. Но во время своей торжественной речи о дружбе народов он то и дело заговорщицки поглядывал на меня. Естественно, повышенный интерес к моей персоне со стороны такой высокопоставленной особы не мог остаться незамеченным. Все принялись лукаво улыбаться - мол, знаем-знаем, чем дело кончится! А я подавленно подумала, что к утру весь Илинар будет знать о том, что я просватана. Ведь очевидно: лишь с одобрения отца гость мог позволить себе, присутствуя на официальном приёме, оказывать мне столь явные знаки внимания.
Каждый раз, ловя сладкие взгляды принца, я корчилась в глубине души от злости, с досадой ощущая, как щёки пылают от смущения и неловкости. Я чувствовала себя дорогой куклой, выставленной на всеобщее обозрение в витрине магазина - игрушкой, которую может себе позволить богатый мальчик. Он ведь не станет интересоваться мнением куклы, возжелав её купить, правда? Он просто выложит деньги на прилавок или вложит их в руку, с готовностью подставленную улыбчивым продавцом. А, расплатившись, заберёт свою покупку, и с видом победителя унесёт её с собой - и будет забавляться с ней, пока не надоест, до тех пор, пока не подвернётся новое развлечение.
Как же странно было ощущать себя подобным образом - непривычно и отвратительно! Никогда прежде я не испытывала ничего похожего: я всегда находилась под защитой отца. Любой, кто посмел бы косо глянуть в мою сторону, пожалел бы об этом! А сейчас... Принц с улыбкой пялился на меня во все глаза, даже не стараясь притвориться, что слушает благодарственную речь отца.
Самое горькое было сознавать, что отец не оставил мне права выбора. Он поставил меня перед фактом, перед долгом, не мысля отказа с моей стороны. Точнее, он был готов к тому, что его строптивица-дочь взовьётся на дыбы и заартачится, уперевшись всеми копытами в землю, но при этом вряд ли опасался серьёзного сопротивления. Вспышки негодования – да; однако отец прекрасно умел управлять мной, знал когда и на какие точки нужно надавить, чтобы я стала мягкой и покорной, как весенняя трава. В его невозмутимом лице чувствовалась уверенность, что в конце концов он сумеет заставить меня согласиться на этот брак.
Ободряюще улыбнувшись принцу, отец кинул пронзительный взгляд на меня. Я не отвела глаз. Удивительно, но он, всегда носящий на людях непроницаемую маску, нахмурился. Я иронично усмехнулась про себя: казалось бы, напротив, стоило бы порадоваться, видя моё, пусть и внешнее, смирение. Возможно, он принял его за затишье перед бурей, как знать? Упрямством я пошла в него. Играть в игры «кто кого пересмотрит» было не место и не время; отец вновь вернулся к обязанностям радушного хозяина. Короткий обмен любезностями, и он подвёл принца ко мне со словами: