Страница 8 из 26
До Обители было всего пару квардов. Места тут тихие, до границы далеко. Не слышно отголосков войны, и про Зверя на каждом углу не судачат. Так что шестеро сопровождающих с их скабрёзными шуточками и праздным любопытством могут спокойно резаться в кости. В его деле они пока что были совсем лишние. Он взял только местного кучера и спозаранку покатил по пыльной дороге в монастырь.
Утро было по-летнему жарким и красное зарево на востоке обещало знойный день. Вокруг города и до самой Обители по сторонам простирались поля: виноградные, розовые, лавандовые — владения монастыря и оливковые рощи. Кучер, меланхоличный старичок в потёртой кожаной жилетке, по лицу которого было видно, что чужие тайны ему неинтересны, монотонно понукал лошадей, и те бежали размеренно. Дарри сидел рядом на козлах, разглядывая поверх гнедых спин дрожащую в утреннем мареве громаду Обители, что занимала всю вершину холма. От её грязно-жёлтых стен разбегались во все стороны стройные ряды подвязанных лоз, как тугие косички в причёсках коринтийских модниц. Местное вино, густое и тёмное, стоившее на севере по три лани за бутыль, тут продавалось на каждом шагу. И вчера на постоялом дворе они воздали ему должное.
Дарри сорвал кисть, плотно набитую сизыми ягодами — терпкими и сладкими, с лёгким привкусом ежевики и тутовника. Только здесь, в Шербе, солнца столько, что оно превращает виноград в настоящий божественный нектар.
Письмо к настоятельнице он отвёз ещё вчера, надеясь забрать дочь генерала ранним утром, чтобы ехать не по самому зною и быстрее добраться в предгорья. Что ни говори, но дело было деликатным, а Дарри не любил деликатных дел. Хоть и служил у генерала уже шестой год, но такое поручение ему приходилось выполнять впервые, и потому закончить с ним он особенно торопился.
С какой бы стати генералу скрывать, что у него есть ещё одна дочь, да ещё и прятать её здесь?
Он всю дорогу думал об этом. Не секрет, что вокруг корпуса всё время отирались разные девицы, падкие до мужских ласк и жалованья. Некоторые маркитанки тоже не прочь были совместить продажу вяленого мяса, козьего сыра и муки с другого рода услугами. Но он никогда не видел и не слышал, чтобы к генералу приходили женщины. Дарри знал и жену генерала — леди Альбу, видел его сына и двух дочерей. Генерал был верен жене…
Тогда откуда ещё одна дочь?
Но и в том, что дочь генерала внебрачная, он почти не сомневался. А если она даже и не бастард, то либо больна, либо уродлива, либо калека. Обитель Тары славилась тем, что привечала всех обделённых судьбой, а местные сёстры и лекари могли ухаживать за несчастной девочкой.
Настоятельница вчера была не разговорчива. Правда, он прискакал поздно, на закате, и ворота Обители были уже заперты. Его пустили только потому, что он назвал имя генерала Альбы. Настоятельница приняла его в комнате с большим балконом, выходящим в сад, и пока она читала письмо от генерала, Дарри внимательно разглядывал, как выглядят воспитанницы Обители и чем они заняты.
Они сновали туда-сюда, все в одинаковых саржевых платьях, синих с белыми воротничками. Носили в корзинах овощи, стирали, вешали бельё, кормили кур. Под большим навесом стояли бочки, лавандовые снопы и корзины с розовыми лепестками. Послушницы готовили душистое масло. А слева, на втором этаже, сквозь балюстраду виднелись классные комнаты, в которых шли занятия. Но ничего, что помогло бы ему узнать тайну генерала, он не увидел.
— Завтра на рассвете можете её забрать, — настоятельница свернула письмо, пересчитала деньги и, указав рукой на дверь, добавила, — а теперь идите. Послушницы собираются к молитве и мужчине здесь не место. Сестра Анна проводит вас.
Тощая старуха со связкой ключей выпроводила его и заперла дверь.
Быть провожатым больной девочки Дарри хотелось меньше всего, ведь дорога в Рокну длинная — семь дней пути, а нянька из него так себе.
Надо было Мартина взять, у того получалось ладить с детьми. Вот хоть с мельниковой дочкой.
Да ещё его отряд, состоящий из бывалых разведчиков, та ещё компания. Будут шептаться, обсуждать, выспрашивать у него. Потом слухи пойдут, а сплетни про генерала ему не нравились, потому что Дарри его уважал. Когда-нибудь он и сам хотел быть таким же бесстрашным, спокойным, уверенным в себе человеком, который не боится ничего и не имеет слабостей.
«Заберёшь мою девочку», — именно так он и сказал.
Вот в тот момент Дарри и понял, эта девочка — слабость. И ему это было неприятно — осознавать, что у генерала есть слабости.
Но зачем генералу понадобилось везти её в Рокну именно сейчас, когда грядёт последняя битва за перевал?
Всё это было странно.
Лошади взбирались по холму, и впереди медленно вырастали зубчатые башни — массивные стены из песчаника в паутине степного плюща, полукруглые арки и воротные столбы, увенчанные мраморными совами — символом этого места, поднимались вверх по мере того, как карета Дарри приближалась к подъездной аллее.
У самых стен лавандовые поля переливались от утреннего ветра лиловым шёлком, и густой запах цветов накрыл его с головой. Карета протарахтела по каменным плитам и остановилась перед главным входом.
— Обождите тут, сейчас выйдет, — ответил старик, сидевший у ворот.
Надо было ещё пряников купить и кренделей у торговки на площади. Или что там ещё положено детям? Ну хоть куклу какую-нибудь.
Дарри спрыгнул на землю и прошёлся вдоль стены. Вездесущий виноград был и здесь, более крупный, иссиня-чёрный, и он не удержался, снова сорвал кисть.
И сказать сопровождающим, чтобы не ругались при ней. Купить еды в дорогу, яблок, что ли… Зря вчера у настоятельницы не спросил, что нужно.