Диамант

Что дальше делать, совершенно не представляла — она застряла в незнакомом месте без телефона и без денег. Хоть закричись на всю улицу, на помощь все равно никто не придет.

В глухом заборе отворилась калитка, и Людмила Ивановна сразу замолчала, перестав ругаться и на себя, и на Виталика. Она быстро и профессионально окинула взглядом шагнувшего в ее сторону парня. Лет ему от силы двадцать–двадцать два, высок, строен, хорошо сложен — плечи, руки, не скрытые рубахой, вызывали восхищение. Если умыть и причесать, вполне что-то из него может получиться. Руки с грязными неухоженными ногтями парень вытирал ветошью. Но пальцы, Людмила Ивановна залюбовалась ими, длинные и тонкие, как у музыканта.

— Шаровая полетела, — произнес он приятным бархатистым голосом, подходя к автомобилю.

— Что? — переспросила Людмила Ивановна, завороженно прислушиваясь к нему.

— Шаровая опора, говорю, полетела, — повторил парень, слегка повысив в голос. — В мастерскую надо. Сейчас вызову эвакуатор.

Он достал из кармана грязного комбинезона телефон и пробежался по клавишам, как пианист.

— К моему дому подруливай, — обратился к кому-то невидимому, даже не звав его по имени. — Тут в луже дамочка застряла с вывернутым колесом. Для тебя работа, для тебя.

— В вашей дыре и автомастерская имеется, и эвакуатор? — игриво поинтересовалась Людмила Ивановна — в ней проснулся профессионал.

— Обижаете, — улыбнулся парень. — В нашем селе автомобили ломаются ничуть не реже, чем в любом другом месте, да плюс приезжие, как, например, вы, добавляют работы.

— Селе? — выразительно приподняла бровь Людмила Ивановна.

— Конечно, селе, — нисколько не обиделся парень, протягивая к ней руки, чтобы помочь выбраться из машины. — Дорога к озеру на базу проходит по окраине, вот вы и не видите всех местных красот.

Он поднял женщину на руки, секунду постоял, раздумывая, куда ее поставить, а потом перенес на сухой участок возле забора.

— У нас и церковь старинная имеется, — парень махнул рукой куда-то в сторону. — Говорят, ей лет триста, как селу, не меньше. Школу новую недавно построили, клуб…

— И клуб… Как же без него, — съехидничала Людмила Ивановна.

— Никак, — совершенно серьезно отозвался парень. — Там кино по выходным показывают. И танцы.

Людмила Ивановна обратила внимание, что речь его была абсолютно грамотной, можно сказать, литературной, городские так порой не разговаривают, а вот шуток он, похоже, не понимал.

— Мила, — кокетливо улыбнувшись, она протянула ему руку.

— Вадим, — улыбнувшись в ответ, отозвался парень, беря ее маленькую ручку в свои ладони.

— Скажите, Вадим, — напирая на каждое слово, спросила Людмила Ивановна, — почему в вашем распрекрасном селе такие дрянные дороги?

— Вы намекаете на вторую беду? — фыркнул тот. — Я же сказал, возвращаясь к первой беде, что кратчайшая дорога к озеру проходит по окраине села, вот отдыхающие и сворачивают с асфальтированной дороги на гравийку, чтобы срезать путь, а потом по проулкам, по которым наши пастушата свиней и гусей гоняют, пытаются проехать к лесу… Нет чтобы…

— Ни на что я не намекаю, — перебила его, неожиданно обидевшись Людмила Ивановна. — Рассуждаю, сколько времени продлится ремонт, а точнее, сколько мне придется торчать под вашим забором.

— Зачем же стоять столбом на улице? — усмехнулся Вадим. — Проходите внутрь, отдохните в доме, если хотите. Могу вам чаю предложить с пирогами, бабушка только что напекла. А сколько ремонт продлится, скажут только в мастерской, я же не знаю, насколько они загружены работой.

При упоминании о пирогах в животе у Людмилы Ивановны противно заурчало — позавтракать не помешало бы, тем более не известно, когда ей удастся пообедать.

— Пойдемте. Что же мы стоим? — она потянула Вадима во двор и сама первой шагнула в калитку на широкий деревенский двор. Она совершенно не беспокоилась по поводу брошенной посреди дороги машины с оставленными в замке зажигания ключами. Угнать ее точно не угонят, а эвакуатор приедет и отвезет, куда надо. Потом механик сам же и пригонит ее к дому Вадима, пусть договариваются. Не в босоножках не ей мастерскую разыскивать по грязным улицам?

Стоявшая на крыльце немолодая женщина в платке, повязанном на деревенский манер, окинула Людмилу Ивановну удивленным взглядом: возникла перед ней этакая не пойми кто — юбчонка в клетку чуть попу прикрывает, как у молоденькой, под маечкой ничего нет, видно, как торчат горошины сосков, туфлишки на каблуке, самая подходящая обувь по лесу шастать, а по виду дама в годах, не девочка точно. Она молча вошла в дом, пригласив следовать за ней, налила и Людмиле Ивановне, и внуку в большие кружки свежезаваренного чая, из корзины, накрытой полотенцем, положила на тарелку несколько расстегаев.

— В доме чай пить будете или вам на улице накрыть? — спросил Вадим, забирая свой чай и пару пирогов.

— Если можно, то на свежем воздухе, — отозвалась Людмила Ивановна.

— Почему же нельзя? — подала голос бабушка. — Под яблонькой и столик раскинут для этого.

Откинувшись на шезлонге после чая с пирогами, Людмила Ивановна, нежась, подставляла лицо под еще нежаркое утреннее солнце — еще немного и от него придется скрываться в доме, а пока можно и позагорать. И вдруг ее осенило — чем она будет расплачиваться за добрый прием и оказанные услуги. Ну если пироги можно списать на русское хлебосольство, то ремонт Виталиковой машины никак не получится. Она подскочила, как ужаленная, и отправилась разыскивать Вадима, чтобы обрисовать ему ситуацию во всех деталях. Тот отыскался за домом в огромном гараже, похожем на ангар.