Страница 106 из 112
Тяжелые двери клиники для нас распахиваются ранним утром. Не удивительно, что ни мне, ни родителям Олега этой ночью поспать не удалось. Когда в шесть утра я вышла из выделенной мне для ночлега комнаты, выяснилось, что Инна Викторовна уже печет блинчики. «Мне нужно было чем-то заняться», - смутившись, начала она оправдывать свое занятие.
Как выяснилось, нескольких визитов в психиатрическую больницу вполне хватает для того, чтобы почувствовать здесь себя, образно выражаясь, как дома. Не оставляет мысль, что я прекрасно знаю это место, часто здесь бывала раньше. Радости, разумеется, не ощущаю. Скорее уныние и апатию, нехватку воздуха. Атмосфера угнетает, что-то незримое давит сверху на голову и плечи. Психиатрическая больница похожа на источник безысходности, однажды придя сюда с проблемой, ты навсегда привязываешься к этому месту, и уже под ярлыком «сумасшедший» весь остаток жизни вынужден возвращаться снова и снова. Отсюда не выходят здоровыми, лишь в состоянии ремиссии. По крайней мере, пациенты, подобные Олегу. Нет, я не ненавидела эту клинику, понимая, что очень часто буду бывать в подобных заведениях с Олегом. Иначе не получится. Да и не нужно иначе.
Тем не менее, хочется ссутулиться, склонить голову и сжаться в комок. Шагая по длинному коридору первого этажа, я думаю о том, что, возможно, больница такого плана и должна походить на тюрьму. Не будь здесь решеток, пациенты пробовали бы сбегать через окна. Олег первым бы побежал.
В кабинете Игоря за чашкой кофе приходится переждать, пока Олег позавтракает, и его выведут подышать свежим воздухом. Никто из нас понятия не имеет, как он отреагирует на мое появление. Игорь не смог дать ни единой гарантии, скажу больше, он опасался, что Олег, не соображая, что делает, может наброситься на меня. Несмотря на страх перед своим мужчиной, делящим мысли с захватившими его голову демонами, я отказываюсь от провожатых, посчитав, что если Олег увидит меня в окружении родителей или медперсонала, которым не доверяет, решит, что я - это не я, а какая-нибудь переодетая женщина. Тогда все старания окажутся напрасными.
Медбрат, снабдив Олега сигаретами, отходит на некоторое расстояние, чтобы не мешать. Вокруг в радиусе двадцати метров ни единого человека. Глубоко вдыхая прохладный воздух, я медленно иду по направлению к своему бедному, лишенному надежды мужу, изредка останавливаясь, чтобы передохнуть. Дорожки на территории больницы оказываются недавно асфальтированными и расчищенными от грязного снега, что крайне облегчает мои передвижения. Родители Олега и Игорь наблюдают из окна на втором этаже, санитары дежурят у выхода из здания, как говорится, на низком старте, готовые в любой момент сорваться с места и спасти меня от Олега в приступе безумия.
Он на меня не смотрит. Погружен в себя, изредка шевелит губами, как будто с кем-то общаясь. Курит, крепко затягиваясь, часто поднося сигарету к губам, выпуская густой дым из легких. «Когда выберемся отсюда, нужно будет заставить его бросить курить», - решаю я, улыбнувшись. Мысли о будущем бодрят. Посчитав их хорошим знаком, я сосредотачиваюсь и подхожу совсем близко.
Боже, я могу коснуться его при желании. Олег же не проявляет ни малейшего интереса к тому, что зону его комфорта нарушил посторонний человек, наоборот, опустил ресницы, показывая, как сильно ему безразлично происходящее вокруг. Некоторое время я, прислушиваясь к ощущениям, рассматриваю его ссутуленные плечи, покрасневшие от холода щеки и длинные пальцы с грязными, поломанными ногтями, крепко держащие сигарету. Обут Олег в летние тряпочные кеды на тонкой подошве, причем не зашнурованные. Поджимает промокшие и, вероятно, замерзшие ноги. Его голову согревает натянутая на лоб черная вязаная шапка, из-под которой торчат безобразно отросшие за эти месяцы светлые волосы. Выглядит он несвежим, даже замызганным. Расстегнутая наполовину куртка и пижамные штаны завершают образ просящего милостыню, опустившегося на самое дно социальной ямы бездомного. Щетина торчит пучками, а на шее выступила аллергия, возможно, от лекарств. Хотя Олег и уверен, что меня больше нет, из нас двоих скорее он походит на поднятый из могилы труп. Тем не менее, развернуться и убежать не хочется. Скорее, забрать его отсюда, хорошенько отмыть и накормить.
Очевидно, что он не способен пережить мою смерть. Хочется погладить его, рука дернулась, но я поборола порыв, решив, что в данный момент это лишнее.
Подавившись дымом, Олег кашляет несколько секунд, затем, сплюнув на землю, вновь погружается в себя.
- Привет, - тихо говорю ему, - я хотела попросить у тебя сигарету, - и широко улыбаюсь, не в силах сдержать слезы, вспоминая наше знакомство. Тогда, на балконе Катиной квартиры, Олег показался мне странным, пугающим и непонятным. Но невероятно притягательным и сексуальным. С тех пор прошло около трех лет, навсегда изменивших мое отношение к себе, своей жизни и к нему. Сердце сжимают тиски любви и нежности. Мой хороший, болеющий, раздавленный жизнью и обстоятельствами. Возомнивший себя способным вершить судьбы, но сломавшийся под гнетом последствий принятых решений.
Он вздрагивает, выронив сигарету в снег, поднимает ошарашенный взгляд. Несколько раз моргает, рассматривая меня снизу вверх и широко улыбаясь. В его глазах столько радости и обожания, что мое сердце пропускает удар, а затем разгоняется так, словно я бегу марафон. Руки снова тянутся к нему. Если бы он позвал, я бы упала в его объятия, разрыдавшись. Но он лишь продолжает смотреть и улыбаться.
- Ты же не куришь, - шепчет и двигается, предлагая присесть на нагретое им место. Я тут же принимаю приглашение.