Доппельгангер

— Ты неправ, – хотелось сжать его ладонь, чтобы он мог почувствовать мое тепло, мою уверенность в нем. – Просто не хочется сваливать на других свои проблемы. Не так должны начинаться отношения. Мы должны были еще пару месяцев, а лучше лет, пока нам хотя бы не станет «за двадцать», смотреть фильмы, читать книги, смеяться, гулять, путешествовать, а не думать о смерти, не бороться за жизни, не воевать, понимаешь?

— Легкость, просто, не наш вариант. Думаешь, если бы всего этого не существовало, а были только мы, стало бы проще? Мы бы ругались, расставались, спорили, как обычные пары. Даже больше. Ты бы говорила, что я инертный книжный червь. Я бы считал тебя... Нет, — вдруг улыбнулся Игорь, — Ты бы все равно была прекрасна. Но меня бы ты возненавидела и бросила через два дня.

— А мне кажется, что ты бы меня бросил. Что во мне интересного, кроме того, что я попалась доппельгангеру?

— Ты что, загрустила? Олюшка... В тебе много интересного. И то, что у тебя всегда обо всем есть свое мнение, то, что ты храбрая и самоотверженная, то, что ты веселая, несмотря ни на что!

— Это называется «любовь слепа», — захохотала я. – Ты серьезно думаешь, что я такая?

— Уверен на сто процентов, — серьезно произнес Игорь. – И у меня, кажется, идея. Давай сделаем что-нибудь безумное? Такое, что могли бы сделать, даже если бы были просто парнем и девушкой.

— Знаю! – закричала я. – У папы тут недалеко гараж. А в нем дельтаплан. И нас никто не увидит и вопросов не задаст, ведь меня не видят, а ты будешь очень-очень близко!

— Уверена? Не хотелось бы быть чем-то вроде: «над городом заметили летающего мужика». Но главное не это. Ты умеешь им управлять?

— А почему ты так побледнел? Ты же хотел безумств! Вот, пожалуйста, – конечно папа учил меня управлять дельтапланом, но посмотреть на лицо человека, думающего, что мы страшно рискуем, было бесценно.

В итоге нам пришлось еще и угнать грузовик, чтобы доехать до горы и довести «орудие» приключений. За руль сел Игорь, потому что ехать на невидимой, но вполне себе материальной машине было невозможно. Мы бы просто с кем-то столкнулись.

За городом начались незабываемые минуты. Мы летали над деревьями, над рекой, над людьми, отдыхающими на берегу. Можно было смеяться или кричать, никто нас не слышал.

От восторга дыхание замирало, впервые за долгое время все плохие мысли ушли из головы. Даже, кажется, череп стал легче. Глаза Игоря горели, улыбка не сходила с лица.

На земле мы упали в траву и просто смотрели на угасающее солнце.

— Будет ли нам всегда так весело вместе? – задумчиво произнес мой любимый. – Вдруг мы станем скучными? Будем разговаривать о работе, о ценах, о детях? И никогда о себе? Станем одними из тех, кто на мысли об истории или философии отвечает: «ну и зачем мне это?».

— Можем стать охотниками. Тут или в Африке. Или в Индии. Тимур говорил, что зло есть везде. Познакомимся с другими охотниками. Наверняка, вы не единственные в мире.

Мы строили планы всю дорогу обратно. Даже придумывали имена детям. В конце концов, у тех, кто может победить Мекону, должно быть героическое имя.

— Пойдешь назад? Ко мне? Нужно посмотреть твою рану. Поспать и поесть как минимум.

Игорь смотрел на меня умоляющим взглядом, а мне было некуда идти.

— Хорошо. Тем более что если нам и правда судьба, пообщаться с твоей семьей придется все равно.

Сказать было легко, но сделать сложно. У дверей в магазин стали подкашиваться коленки. Пришлось тянуть время, ходить за подарками и тортом, потом искать место, где я смогу помыться и переодеться... К тому времени, как мы вошли, окончательно стемнело. Нас встретил крик:

— Игоречек! Где ты пропадал?

Женщина переоделась в желтое платье, но безопаснее от этого не казалась. Крой у наряда был весьма строгий: длинные узкие рукава, высокий ворот, облегающий шею с десятком мелких пуговиц, вытачки по талии, длина до щиколоток. Венчали образ синие аксессуары: пояс, туфли на невысоком каблуке, заколка в гладко уложенной прическе, переливающаяся явно не стеклом, а драгоценными камнями.

— Почему ты привел к нам в дом эту девушку?

Ой, снова этот взгляд сверху вниз. Зачем она так делает? Мне и так страшно.

— Не надо хмуриться, мамуль. Ты же ее даже не видишь. – Игорь протянул очки, но жест был проигнорирован, так что ему пришлось вернуть их на место.

— Не вижу, – согласно кивнула родительница, — Но хорошо чувствую запах пота и дешевых духов.

Пришлось обнюхивать себя. Не может такого быть, я только что мылась! Идея не ругаться, а потерпеть пока меня примут, казалась все хуже и хуже. Да, ей тяжело, она боится, что я втяну ее сына в борьбу с нечистью и сломаю ему жизнь. Да, ей хотелось бы, чтобы он тихо сидел в книжном магазине, не подвергая себя опасности. Но не моя вина, что так получается. Он меня втащил сюда с улицы, когда я упала в обморок. Его об этом не просили.

— Я все слышу и не позволю так с собой разговаривать.

Ух, как страшно было такое произносить вслух. Обычно «старая Оля» старалась избегать конфликтов, но теперь настала новая жизнь. Что на мне сделает, ну, в самом деле?

— И как вы, юная наглая леди, собираетесь мне запретить говорить о вас то, что я считаю правдой?

Тоже верно. У меня, как и у нее не было рычагов давления. Кроме, пожалуй...

— Игорь! – воскликнули мы хором. – Поговори с ней!

— Знакомьтесь! – с видом, будто предыдущих двух минут не было произнес парень, — Моя мама: Степанида Сергеевна. Мама, позволь представить, моя девушка: Оля.