Страница 62 из 90
– Я уже половину обычной человеческой жизни прожил, – и братец Жак еще раз перекрестился, – однако скажу тебе честно, еще ни разу не сталкивался с вмешательством князя тьмы в скучную нашу человеческую жизнь. Кроме того, что-то не слышу я запаха серы, да и особого холода в келье не ощущаю. Иное дело наш безумец, наш неутомимый затейник… Он-то куда задевался? Вот сие мне любопытно, посол.
– А мне, мне-то до чего любопытно, – пробормотал Хотен. – Однако, коли не растворился в воздухе и не обратился мышкою, дабы в норку ускользнуть, значит, в прятки решил со мною поиграть. И что же мне остается? «Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать!»
И он принялся заново осматривать келью, а толпа отхлынула назад: то ли потому, что Хотен не убирал в ножны свой обнаженный меч, то ли другим передалась его опасение, что злодей и в самом деле мог укрыться в темном углу. Тут и обнаружился недосмотр: один из таких углов оказался в спешке не проверенным. Он был затянут холщевой занавеской, от старости слившейся по цвету с грязными каменными стенами, и это оправдывало Хотенову первоначальную невнимательность. С замиранием сердца отдернул сыщик занавеску – и вздох разочарования раздался за его спиной. Никого не оказалось и в этом дурно пахнущем углу! На полке, прибитой к стене, лежала бритва, стоял кувшин с водой, полупустой стеклянный сосуд с неизвестной жидкостью, на полу – ночной горшок с крышкой и пустой таз.
Хотен убрал железного «Гунтера» в ножны, присел, опуская и факел пониже – нет, не почудились ему на дощатом полу лишние прочерки! Пожалуй, это крышка, а под нею – подземелье. Он и доволен был, что нашел разгадку, и досадовал: ведь злодей, наверное, снова ушел…
Таз стоит как раз на самой длинной щели, будто нарочно поставлен, чтобы крышку подольше скрыть. Но кто его мог тут поставить – не мертвец же безголовый? Опять нелепости начинаются… Хотен сунул факел Хмырю и потянул таз кверху. Почувствовав сопротивление, закусил губу и отодрал-таки таз от крышки лаза. Вонь при этом усилилась, а на крышке и на днище посудины остались куски липкой дряни, известно на что похожей… Хмырь и не потаил своей догадки.
– Сие сапо. Средство для мытья рук, – заявил тут братец Жак. – Бедный старик так любил мыться, что не боялся утратить Царствие Небесное… Боже мой, я только сейчас осознал, что его уже нет!
Вот и петли крышки обозначились. Хотен всунул кончик меча в щель, противоположную петлям, и принялся осторожно подавать крышку вверх. Хмырь ловко подхватил её и откинул. Из черной дыры пахнуло затхлым духом подземелья.
– Ну, хозяин, – выдохнул Хмырь, – ну, ты и ловкач!
– Не я ловкач, а тот, кто таз догадался приклеить на крышку…
За спиной Хотена возник и усилился приятный его сердцу одобрительный ропот. Вдруг затих он, раздались звучные шаги и громкий голос короля Гейзы. Марко срывающимся голосом перевел:
– Подумаешь, открытие! Да я с детства знал об этом подземном ходе…
Глава 18. Новая ужасная находка
Хотен обернулся и поклонился королю Гейзе. Однако король не обратил на него внимания: глаз не мог оторвать от сидящего за столом безголового туловища в черном монашеском одеянии с капюшоном. Надо было нырять в дыру вдогонку за убийцей, но король не позволял: рядом с лужей крови он опустился на колени и бормотал латинскую молитву. Вот Хотен и стоял дурак дураком. Сделал большие глаза переминающемуся с ноги на ногу Шестачку и показал на лаз, а тот в ответ только плечами пожал.
Наконец, король Гейза в последний раз перекрестился и тяжело поднялся с колен. Заговорил, непонятно к кому обращаясь:
– Мне надо было отпустить старика домой в Толедо, когда он попросился. Засыпать его золотом и дать стражу, чтобы в долгой дороге не отобрали. Но мне приятно было, что он здесь по-прежнему, рядом со мной. Я, стало быть, виноват… Да только… Как такое допустили? – и он свирепо вытаращился на Хотена. – Как такое могло случиться, посол? Я же приказал охранять старого Ансельма как зеницу ока!
– Дивно мне, милостивый король, что ты именно меня об этом спрашиваешь! – отвечал Хотен, вытаращившись встречно, ибо смертельно обиделся, вместо положенной ему похвалы выслушав упрёки. – Я лишь дал совет охранять известных тебе лиц сугубо, а охрану расставил, по-видимому, господин сенешалк Карлус.
– С кого же мне прикажешь спрашивать, – вопросил король уже спокойнее, – если мой сенешалк отпущен, как и прочие вельможи, домой вплоть до завтрашнего утра, до похорон палатина Чабы?
Сыщик едва удержался, чтобы не застонать: пока король молился, он уже придумал, как поймать убийцу. Надо было только перекрыть вход во дворец (если окажется, что подземный ход заканчивается в крепости) или в крепость, если ход выводит в посад. Ответил, почти позабыв обиду:
– Уж если милостивому королю не с кого спрашивать, пусть спрашивает с меня. У охранника голова пробита, лежит ни жив ни мертв, только повторяет время от времени одно слово. Скажет «бор», помолчит и снова «бор». Что бы сие значило, «бор»?
– Что ж, как не «вино», – буркнул король, взмахом руки остановив желавших ему подсказать. – Настоящий мадьяр, хоть и зазевался на службе…
– Милостивый король что-то начал говорить о подземном ходе… Надо бы спуститься в него, чтобы преследовать преступника.